После всего произошедшего я как никогда пожалел о своей
молодости. Мне откровенно хотелось напиться до беспамятства,
ввязаться в драку, даже получить по роже, а после уснуть в обнимку
с какой-нибудь приятной барышней, а лучше с двумя. Но такие
развлечения и способы избавления от стресса мне пока были
совершенно недоступны.
Вечером, после отъезда императора, очнулся отец. А на следующий
день, как и обещал Михаил Алексеевич, к нам приехал целитель. Он
смог восстановить руку отца, но к сожалению, не до конца. Как
объяснил целитель, потребуется не один месяц на полное
восстановление подвижности и чувствительности руки. Но мы и этому
были рады, без помощи целителя отец бы остался калекой.
Через три дня отец вернулся домой и почти сразу после обеда
позвал меня к себе в кабинет на разговор. И судя по тому, что звать
меня к нему пришла мама, разговор ожидался серьёзный и вряд ли
приятный.
Когда я вошёл в кабинет, отец сидел за письменным столом,
откинувшись на спинку кресла. На столе перед ним лежала баночка с
живой ойрой. Точнее, с водой, которую я туда налил вместо живой
ойры. О чём будет разговор теперь, было догадаться несложно.
— Да, это я сделал, — сразу сознался я.
— Ты делал подъём, — не вопросительно, а утвердительно сказал
отец, после взглядом указал на кресло напротив, велев мне сесть,
так как я всё ещё топтался в дверях.
— Да, я делал подъём, — согласился я, а затем спокойно зашагал к
креслу и сел.
Мой невозмутимый вид явно не понравился отцу. Я прекрасно
понимал, что он ждёт раскаяния или извинений, но я этого делать не
собирался.
— Откуда ты узнал про подъём? — холодно спросил отец, сверля
меня строгим взглядом. — Поэтому твой уровень силы при измерении
оказался так высок?
— Нет, не поэтому. Подъём я принимал лишь один раз для того,
чтобы использовать Вороново око. Если ты переживаешь, что я на него
подсел — зря. Я прекрасно осознаю последствия.
— Откуда ты узнал про подъём? — повторил вопрос отец.
— Не помню, кто-то рассказывал. Не такой уж это и секрет.
Отец тяжело вздохнул, уставил мрачный взгляд на баночку, закачал
головой:
— Ты ослушался меня, Яр. Делал всё у меня за спиной, брал
родовой артефакт и живую ойру без спроса. Так в семье дела не
делаются, слово главы рода — закон. Может и права была моя мать,
слишком мягко мы тебя воспитываем, слишком балуем.