— Поехали, — кивнул я, залпом допив остатки сока, поцеловал на
прощание мать, схватил рюкзак и поспешил на улицу, где уже
дожидался отцовский тетраход, пригнанный Савелием к парадному
входу.
Отец уже был на водительском месте, окинул меня мрачным
взглядом, когда я уселся рядом. Разговор нам предстоял
непростой.
— Ты же не собираешься делать то, о чём я подумал? — как только
тронулся тетраход, спросил я отца.
Он молчал.
— Пап, это опасно. Мы не можем сейчас о подобном даже думать!
Если нас на подобном поймают — нам конец!
— Не поймают, — сухо отчеканил он.
— Ты серьёзно? — ошарашенно уставился я на него. — Готов
рискнуть всем ради нарождённого ребёнка?
— Ты слишком преувеличиваешь. Нам нужна всего капля мёртвой
ойры, а та ведьма всё сделает тихо и чисто, как и в прошлый раз.
Никто ничего не узнает.
— Не узнает?! Вулпесы только и ждут, когда мы оступимся. Если
следим за ними мы, то не стоит сомневаться, что они так же будут
приглядывать за нами. Да и теперь повсюду люди императора, если тот
же Евсей Евсеевич что-то заметит? А другие? В любой миг может снова
нагрянуть проверка. Неужели ты этого не понимаешь?
— Успокойся, Яр. Я всё сделаю тихо. Мёртвую ойру покупать в этот
раз не придётся, сам я связываться с тёмной ведьмой не буду —
седлаем всё через кого-нибудь другого.
— Ты не избавился от того пузырька? — с горечью спросил я.
— Спрятал в лесу. Там бы её никто не нашёл.
— Это плохая идея. Вообще всё — плохая идея. Через кого ты
собираешься это делать? Кто согласится подставиться ради нас и
пойти на преступление? А если нас выдадут?
— А что ты предлагаешь?! — вдруг взорвался отец, уставил на меня
полный отчаянной ярости взгляд. Нет, не на меня он злился сейчас, а
только на себя, прекрасно понимая, что я прав.
— Мы это переживём. И мама переживёт — она сильная, — осторожно
сказал я. — Нужно отпустить эту ситуацию, если ребёнок умрёт —
значит, так и быть.
— Если умрёт? — горько усмехнулся отец. — Он в любом случае
умрёт, если ничего не делать! Понимаешь? И тот ужас, который нас
преследовал девять лет — снова вернётся.
Отец судорожно сглотнул, я видел, что его в буквальном смысле
раздирают чувство долга и желание уберечь мать от страданий и
горя.
— Нет, я не могу этого допустить, — холодным тоном произнёс он.
— Я это сделал однажды для тебя, и сделаю снова для этого ребёнка.
Нам это нужно.