Выйдя на звериную тропу, прапорщик выяснил, в какую сторону побрел похититель реликвии, и зашагал бодрее. Тропа вывела Палваныча к пряничному домику.
Как ни странно, съедобное строение отнюдь не озадачило прапорщика. Скорее, он испытал необъяснимую досаду, и даже злость, выразившуюся витиеватым ругательством и фразой: «Наставят диснейлендов цепекаошных хрен знает где».
Кто наставит и зачем, Палваныч не конкретизировал.
В окошке, «застекленном» леденцовыми пластинами, горел неясный свет. Прапорщик стукнул пару раз в дверь и проорал:
– Хозяева в доме есть?
Внутри послышались скрип и недовольное бормотание, шорох медленных шагов. Дверь распахнулась.
Палваныч поимел счастье увидеть ведьму, от которой ночь назад сбежал Коля Лавочкин. Только одета бабка была в чистое серое платье и голубой платок. Волосы были аккуратно зачесаны назад. В таком виде хозяйка пряничного домика мало походила на ведьму. Старушка как старушка.
– Здравствуй, гость долгожданный, да медленно ходящий! – душевно проскрипела бабка. – Устал, небось? Проходи, не стесняйся. Напою, накормлю, спать уложу… Да ты служивый?
– Прапорщик ракетных войск Дубовых Павел Иванович, – автоматически отрекомендовался Палваныч, запоздало жалея, что вываливает на-гора настоящие имя и звание.
Весьма существенная, но доселе неуловимая деталь вопила о чудовищном несоответствии происходящего и нормальной реальности. Что-то главное… И тут прапорщика осенило: а старуха-то странно балакает! Не по-русски!
Точно! При всей внешней ласковости и доброжелательности бабкина речь была резкой, агрессивной и отрывистой. С гортанным «р»…
«Немка! – очумел Палваныч. – Шпионка фрицевская!.. Хотя, зачем им шпионы через шестьдесят лет после войны?.. А! Вот! Живет в лесу, с тех пор внедренная, и шпионит!»
А затем прапорщика и вовсе разбил умственный паралич.
«А я?! Я ее понимаю! Я и ответил-то ей так же! Не по-русски ответил!!!»
Дубовых отлично отдавал себе отчет в том, что немецкого языка сроду не знал, хоть и учил в школе. Но, во-первых, последний урок немецкого в жизни прапорщика состоялся почти тридцать лет назад, в восьмом классе, а во-вторых, ненавистная Амалия Марковна еле-еле поставила ему «драй пишем, цвай в уме».
«Мозги промыли! – смекнул Палваныч. – Шпионы-диверсанты, забодай вас Хейердал! Секретов Родины захотели? А вот и хрен вам, а не секреты! Ведь думаю-то я по-русски! Выкусили, химмердоннерветтер? Господи… Так я тоже – шпион?!»