Девушка промолчала, обнимая парня. Намедни Малеен разложила карты, сказала: Николас Могучий никогда сюда не вернется.
А пока он не ушел, было чем заняться…
Колю разбудил петушиный крик. В последние дни деревенские петухи пели громче и дольше обычного, словно догадавшись, что пока здесь живет владелец волшебной флейты, резать их никто не станет.
Бодро соскочив с кровати, Коля снял ненужную уже повязку с головы, потом сделал несколько приседаний, отжался от пола, умылся и оделся. Вышел на воздух.
Было пасмурно. Теплый несильный ветер ласково трепал листву. Во дворе не видать ни Эльзы, ни ее бабки. Солдат отправился к старосте.
Опухший Якоб сидел на крыльце дома и горевал.
– Что случилось, дядь Яш? – с ходу спросил Лавочкин.
Ему сразу нарисовались картины новых испытаний, которые навалят на него добрые селяне. Вдруг кроме дракона есть еще какой-нибудь Кинг-Конг, чей приход запланирован на сегодня?
– Ах, это вы, досточтимый Николас, – вяло улыбнулся Якоб. – Спрашиваете, что случилось? А случилось страшное.
«Ну, все – кранты», – подумал солдат, садясь рядом со старостой.
– Да, страшное… – продолжил тот. – Жена из дому выгнала, вот что случилось.
– За что же?
Коля, конечно, постарался придать голосу нотки участия, но слишком сильным было облегчение – улыбку спрятать не удалось. Якоб истолковал ее по-своему.
– Ничего смешного, рыцарь… прославленный. Между прочим, меня выставили из-за вас.
– Из-за меня?!
– Да. Вы развратили народ! Мы четвертые сутки не работаем, а пируем. Супруга сказала, ей не нужен муж-пьяница…
– А я как раз собирался уходить, – солдат взял выгнанного мужа за плечо и слегка встряхнул. – Засиделся я тут у вас.
Дверь дома старосты раскрылась. На пороге возникла сияющая жена:
– Слава Бо… то есть дай Бог вам доброй дороги и неизменной удачи, уважаемый Николас Могучий! – выпалила она. – Пусть ваши победы гремят во всех землях, а спасенные вами люди молятся за ваше здоровье.
Она незаметно пихнула ногой мужа.
– Да-да! – вскочил Якоб. – Именно молятся! Мы все станем молиться за вас, досточтимый рыцарь! И наши дети, и их дети, и дети детей наших детей! И даже их внуки…
Теперь Лавочкин понял, кто в действительности управляет деревней.
И, черт возьми, насколько быстро иссякает благодарность!
– Ну, раз вы так рады от меня… услышать весть об отбытии к новым полезным и славным делам, – продолжил солдат, – то знайте: я отправлюсь через час.