А ведь был у меня шанс уйти! Был!!!
Вскоре после выхода из леса наш отряд столкнулся с немецкой
разведгруппой – или как там ее правильно называть? – короче,
вступили в бой с фрицами. Правда и было-то их не более отделения. К
встречному бою оказались не готовы обе стороны, но сказалось
численное и качественное превосходство бойцов-пограничников,
вынесших с заставы восемь штатных пулеметов, да прихвативших два
трофейных МГ. В общем, немчуру буквально покрошили автоматическим
огнем; я например, только и успел упасть наземь – причем как
обычно, протормозив – и испуганно, неловко потянуть самозарядку
через плечо, как драка уже закончилась.
Оказалось, что фрицы преследовали двух выживших погранцов, чудом
спасшихся в бою за те самые Новоселки, к коим мы шли – это были
бойцы второй заставы. Ее разгромили; кроме того стало известно, что
враг уже занял штаб комендатуру отряда в Волчине. Однако же на узле
обороны бой продолжался и вечером, судя по канонаде и частой
пулеметной стрельбе. В этой ситуации старший лейтенант и штабной
политрук, прибывший на заставу в ночь с 21 на 22 июня, решили
разделить отряд.
Только на марше я узнал, что жены и дети командиров заставы жили
вместе с мужьями в отдельно выделенном доме. В частности у самого
Михайлова – жена и двое детей, у его помощника, лейтенанта
Перминова – молодая жена, студентка Галя. И судя по разговору
бойцов, днем она сама сидела в окопах рядом с мужем и вроде бы даже
во фрицев стреляла… Тащить их на убой никто не захотел, и штабной
политрук Кадацкий, собрав отделение легкораненых бойцов, двинулся в
сторону Беловежской Пущи, сопровождая две повозки с семьями
командиров и тяжелоранеными бойцами. С ними же отправили и
медсестру Мещерякову, следящую за состоянием тяжелораненых.
Вот, собственно, это и был мой бездарно профуканный шанс.
А ведь все начиналось неплохо! Я легкораненый, с провалами в
памяти – подхожу по всем параметрам! Даже Василий, после недолго
колебания, отпустил меня со слова «удачи, Рома». Говорил он
искренне – и прощаться с парторгом мне было действительно жаль. Но
когда я уже подходил к уходящей группе, то заметил, каким сальным
взглядом мазнул по оттопыренной заднице медсестры Кадацкий – Оля
как раз склонилась над одним из раненых. Зрелище, действительно
заслуживающее интереса, вот только не в то время и не в том месте.
Как следствие, вспыхнувшую в душе неприязнь к политруку я не смог
погасить сразу, не успел стереть раздражение с лица – и он это
заметил.