И словно в ответ, через сильный звон в левом ухе, до меня
донеслись другие крики. И голоса. И русский мат. И немецкие
ругательства… Они раздались совсем близко.
Стремительно прихожу в себя, пытаюсь резко встать. Получается,
хотя голова и левая скула отзываются сильнейшей болью. Коснувшись
рукой щеки, чувствую кровь, но понимаю, что пуля только царапнула
ее, повредив скулу. Провожу кистью дальше, и обнаруживаю на месте
мочки уха какие-то обильно кровоточащие ошметки. Раньше я бы умер
от ужаса, получив подобное ранение, но после смерти Степана и
Василия в этой же ячейке понимаю, что, в общем-то, легко
отделался.
Крики и брань дерущихся, стреляющих друг в друга людей, различаю
все явственнее; хватаюсь рукой за кобуру – и, похолодев от страха,
понимаю, что она пуста. Тут же вспоминаю, что держал подарок
Нежельского в руках, когда бежал к нему на помощь – и, посмотрев
под ноги, замечаю пистолет на дне ячейки у правой стенки.
Сжав пальцы на его прохладной, ребристой рукояти и почувствовав
в руках тяжесть увесистого оружия, тут же ощущаю себя гораздо более
спокойным и защищенным. Аккуратно высовываюсь в ход сообщения – и
тут же дважды жму на спуск. Заметивший движение и уже успевший на
него среагировать немецкий унтер вскинул автомат, но обе пули вошли
в его живот прежде, чем он успел выпустить в меня очередь. Сам
дивлюсь своей меткости, но тут же понимаю, что с пяти метров
довольно сложно промахнуться по человеку, которому некуда деться в
узком ходе сообщения.
На мгновение обернувшись назад и удостоверившись, что там никого
нет, быстрым шагом двигаюсь к убитому. Внезапно впереди
показывается еще один фриц – мы замечаем друг друга одновременно.
Вот только он вооружен винтовкой и вынужден вскинуть ее к плечу,
чтобы прицелиться. Хотя бывалый германский вояка делает все это
быстро и сноровисто, пистолет в моей руке еще быстрее: после
короткого мгновения моей растерянности он тут же оживает двумя
выстрелами. Первая пуля вскользь задела фрицу правую руку (прям как
мне!), сбив тому прицел, а вот вторая точно угодила в грудь
противника. Он тоже успел нажать на спуск, вот только выстрелила
его винтовка куда-то в небо…
На дне окопа я замечаю и другие немецкие трупы, и павших
погранцов. Но судя по звукам, впереди еще идет драка, и я стараюсь
успеть вступить в нее прежде, чем погибнут последние соратники,
оставив меня с врагом один на один. Про автомат убитого унтера
счастливо забываю, а вспомнив, уже не возвращаюсь, лишь горестно
цокнув языком.