Сильнейшая отдача едва ли опрокинула меня назад, а из-за
незакрепленных сошек дуло пулемета тут же повело в сторону, и
очередь ушла в землю буквально перед самым окопом. Поняв ошибку и
уже немного придя в себя, сильнее упираю сошки в землю, попытавшись
даже чуть притопить их, и гораздо крепче прижимаю приклад пулемета
к плечу правой рукой, что есть стиснув ложе «дегтярева» левой.
Даже не пытаясь ловить группу наступающих справа фрицев в
прицел, двумя короткими очередями заставляю их залечь, ведя стволом
от головного немца к замыкающему и обратно. Одного удалось зацепить
– но атакующих нашу позицию много. Очень много – и приблизились они
уже на последний бросок до траншей. Справа вдруг замолчал до того
практически все время ревущий МГ Зиборова…
В окопы летят гранаты. Много гранат. Одна падает прямо за спину.
Раньше я бы наверняка растерялся бы, замер, парализованный ужасом –
а сейчас просто, без всяких раздумий резко наклоняюсь к
«колотушке». Взорвется – и хрен с ней, ну и со мной заодно. Но хотя
бы попытался!
Кстати, попытка мне удается: схватив гранату за длинную
деревянную ручку, одним резким броском успеваю выкинуть ее из
ячейки – жалко только, что не в сторону немцев… Она тут же
взрывается – а фрицы, бодря себя криком, бросаются к окопам.
В голове промелькнула мысль, что нужно сменить пристрелянную
толи вражеским снайпером, толи пулеметчиком позицию. Промелькнула и
тут же пропала – один хрен не успеваю. Просто встаю и, видя сразу
несколько групп немцев, бегущих к нам, рывком поднимаю «дегтярев»
на бруствер.
Жму на спуск.
В этот раз я не пытаюсь целится или стрелять грамотно, короткими
очередями выбивая конкретные цели. Просто жму на спуск, направив
ствол пулемета в сторону врага и ведя огненную строчку по
наступающим слева направо.
- А-а-а-а-а!
Я даже не вижу результата стрельбы – оружие, словно живое бьется
в руках; также бешено бьется в груди сердце, усиленно гоняя по
венам перенасыщенную адреналином кровь. Дым застилает прицел – и в
довершении всего кажется, что сама земля будто дрожит под
ногами.
А потом раздается тихий клацающий щелчок – в диске кончились
патроны. Я еще успеваю разглядеть, что мне все же удалось заставить
фрицев залечь, как левая сторона лица взрывается дикой болью…
Прихожу в себя я на дне ячейки, смотря в ясное, чистое небо над
головой. Такое спокойное, мирное солнечное небо, лениво гонящее
небольшие облачка… Ребенком я обожал смотреть на них, представлять
себе замки или сказочных драконов, лежа в траве или стогу сена,
когда бывал в гостях у бабушки. И настолько болезненным получился
контраст светлых детских воспоминаний с тем, что происходит здесь и
сейчас, пока я лежу на телах своих товарищей, что глаза на
мгновение наполнились влагой и я вскрикнул, словно от боли.