– А что там произошло у вас с мужем? – словно подслушав мои мысли, спросил Владимир Владимирович.
Внезапно я заинтересовалась потолком и, рискованно зевая, сообщила:
– Ничего. Надо же было избавляться от лишних членов семьи для их же пользы. Операция подразумевала и провал, зачем же портить жизнь близким?
Владимир Владимирович тоже несколько раз подряд зевнул, а потом небрежно бросил:
– Ясно. А кого вы знаете из членов тайной организации БАГ?
Я опешила:
– Вы же спрашивали только что.
– Но вы мне не ответили. Кто-то же вам инструкции выдавал.
– Выдавал, но это не значит, что я его знаю. Встречалась несколько раз. В той организации жесточайшая конспирация.
– Ясно, – продолжая изнывать от скуки, кивнул Владимир Владимирович. – Что вы должны были делать в случае успеха?
– Получить деньги, – солгала я, судорожно гадая сколько же мне могли посулить за президента.
К счастью такого вопроса не последовало, зато последовал другой.
– А что вы должны были делать в случае неудачи? – спросил Владимир Владимирович и умным, совсем нескучающим взглядом вдруг посмотрел на меня в упор.
Я сконцентрировалась и ответила:
– Выйти на связь.
Он тут же выстрелил вопросом:
– Когда?
– Через неделю после завершения операции в каждый четверг в одиннадцать утра меня должен ждать связной, – как прилежная ученица без запинки отрапортовала я.
– Как осуществляется связь? – строго спросил он, и вот тут-то я рассердилась, потому что (может это и удивительно) уже устала врать, да и фантазия мне изменила.
– Какая разница?! – закричала я. – Никто не сможет выйти на эту чертову связь вместо меня, а я никуда выходить не собираюсь, потому что хочу жить, пускай и в застенках. Хоть узницей, да жить. И не пытайте меня. Коль покушалась на президента, судите и баста. И хватит! Ловите преступников сами, здесь я вам не помощник! Все! Больше ничего не скажу!
– А больше ничего и не надо, – ответил Владимир Владимирович и хитро улыбнулся.
Я снова оказалась в камере и была очень огорчена. Складывалось впечатление, что мне не верят.
«И все же про мужа я неплохо ввернула, – приободрила себя я. – В любом случае не хочу, чтобы какой-то болван думал, будто меня можно бросить. Всю жизнь всех бросала сама… Эхе-хе… Как приятно иметь хорошую память.»