– Похоже,
ты потрудился в этой обители, – сказал Гиб Аянфаль, окидывая
галерею цепким взглядом строителя.
– Да, –
ответил аба Альтас, – строительной пыли тут мало, однако мне
удалось навести порядок. Я думал, что если это пристанище станет
для меня последним и я рано или поздно впаду в то же состояние, что
и покоящиеся в схороне, то пусть оно хотя бы станет
безупречным.
Эти слова
неожиданно вызвали у Гиб Аянфаля ужас, от которого внутри всё
похолодело.
– Зачем ты
так говоришь? – воскликнул он, останавливаясь посреди галереи так
резко, что шедший позади Ае едва не натолкнулся на него. – Твои
пути не исчерпаны! Ты не просто так был сюда направлен!
– Конечно,
не просто так, – ответил аба и, старясь успокоить своё дитя, взял
его за плечо. – Янфо, это понимание всегда жило во мне, несмотря на
любые отчаяния. А теперь, когда вы тут, я в этом ещё более уверен,
хотя, конечно, мне хотелось, чтобы вас этот жребий миновал. Что же
касается путей, то перед любым асайем их всегда много. Каждый может
шагнуть на узенькую тропку, которая затем окажется широкой дорогой
в Белую Вечность. Тупики, в которые попадают те, кто принимает
погибель, – лишь следствие того, что они не готовы принять вечность
в её бесконечных переменах и не менее бесконечном постоянстве. А
теперь идёмте. Тебе, Янфо, уже давно пора на отдых, пыль в тебе так
и кипит!
Замечание
абы, как показалось Гиб Аянфалю, было преувеличением, но тем не
менее он вошёл в отведённую ему комнату и, осмотрев её, остался
доволен. Ае расположился рядом через стену, да и сам аба был
недалеко. Удобно устраиваясь на ложе, Гиб Аянфаль прислушивался к
их близким внутренним полям, невольно представляя, что всё это
происходит на Анисане. Неспешно погружаясь в сон, он отметил, что
сам аба Альтас, похоже, не собирается отдыхать вместе с ними, решив
тщательно оберегать покой своих так неожиданно объявившихся
детей.
Пробудившись, Гиб Аянфаль первым делом прислушался к
пространству. Он чувствовал, что согласно с его ощущением времени
на твердыне уже наступило утро и где-то наверху Золотая звезда
освещает холмы своим мягким светом. Но за стеблями комнаты
стелилась первозданная тьма. Она тянулась куда-то далеко, вглубь
твердыни. Гиб Аянфаль видел в ней протяжённые пустоты, среди
которых высились гладкие купола других обителей, покинутых и ещё
более застывших, чем замки поселения Аты. А совсем рядом с ними
медленно вращалось мощное поле, внутри которого спали прежние
хозяева Пустыни.