Загадочный
поток с Анисана открывался ещё лишь дважды, несмотря на то, что Гиб
Аянфаль жил в поселении уже целый оборот. И оба раза он улавливал
лишь то же, что и в первый раз: далёкий голос Онсарры, постепенно
тонущий в хаосе нарастающего шума. А когда волны стихали, Гэрер
рассказывал, что получал вести из ещё более глубокого
прошлого.
Это время
очень их сблизило. Гиб Аянфаль начисто забыл страх, вызванный тем,
что Гэрер Маиши казался ему «чужим». Теперь он привязался к
правителю, и не только потому, что Гэрер был единственным
«полностью живым» асайем в округе. Должно быть, его чувства не были
тайной для Гэрера Маиши. Потому что в один из вечеров на исходе
первого оборота их совместного бытия пустынный правитель вошёл в
залу собраний и, опустившись на ступень, сказал:
– Я хочу
открыть тебе моё прошлое. Пришло время.
Гиб Аянфаль
поспешил сесть напротив и устремил на Гэрера взгляд, точно боясь,
что правитель может переменить своё решение. От Гэрера Маиши это не
укрылось, и он сдержанно улыбнулся.
– Я хочу
открыть тебе даже больше, чем ты думаешь, – сказал он, – ибо
теперь, после многих циклов жизни, я понимаю, что вступил на этот
путь с самого пробуждения, таков был мой промысел. Моим далёким
преемником на тебя было возложено не самое лёгкое задание, и
исполняя его, ты становишься продолжателем дела, которому посвящена
моя жизнь. Поэтому чтобы ты смог понять ситуацию, мы должны
вернуться к самому её началу, ко дню, когда началось моё бытие… Ты
готов?
– Да, –
ответил Гиб Аянфаль и подвинулся ближе Гэреру.
– Хорошо.
Тогда дозволь мне проникнуть в твоё сознание. Я буду говорить с
тобой в твоих мыслях, и ты увидишь…
После этих
слов Гэрер Маиши поднял руку и дотронулся до энергометки меж бровей
Гиб Аянфаля. Молодой асай погасил глаза и почувствовал, как в его
сознание устремляется поток, сопровождаемый образами и голосом,
начинающим неспешное повествование о далёком прошлом, укрытом в
старой вселенной.
***
Я начал
жизнь на Пятой твердыне владыки Ашвы, в городе Энсихе. Это было
начало одного из дней в середине сорок девятого цикла. Пробудила
меня моя мать. Она держала меня на руках, и первым, что я увидел,
стало её лицо, исполненное радости, с которой она встречала меня.
Этот краткий, но важный миг был тем, что связало нас навсегда и
продолжает связывать и ныне, когда мы разделены границей вселенных.
Творица назвала моё имя: «Маттэ», а затем представилась сама,
назвавшись «Шамсэ». Тогда она была одной из самых молодых и
искусных твориц Энсиха. А также одной из последних гаэньши,
сотворённой Аммани-Гейст. Но в тот миг я не знал об этом, а только
смотрел на неё и на всё окружающее нас, впитывая в себя первые
мгновения жизни.