Иногда люди обращались к наемникам,
ватаги которых путешествовали по миру, не гнушаясь никакой работы.
Но как раз за такую неразборчивость наемников боялись гораздо
сильнее, чем волкулаков. Сегодня они убивают чудовищ и разбойников
за звонкую монету, а завтра вырежут все село, если им что-то не
понравится.
Ветер свистел в моих ушах, ноги
болели, сердце колотилось где-то у горла, дыхание напоминало хрип
загнанного зверя, но я добежал до места, ни разу не остановившись.
Растолкал уже собравшуюся на холме толпу мужиков с дрекольем и
факелами и замер, пораженный увиденным зрелищем.
Корзина с травами была отброшена
куда-то в сторону. Мать лежала на земле, ее горло было разорвано, а
живот распорот. И свежей кровью, вытекающей из ее ужасных ран,
лакомилось чудище.
Огромное, размером с молодого бычка,
вытянутой пастью напоминавшее волка, но ни один серый не мог
похвастаться такими когтистыми лапами и такой мощной тушей, которая
больше подошла бы медведю. Сквозь длинную черную шерсть виднелись
гниющие язвы, но не было похоже, чтобы они причиняли твари хоть
какие-то неудобства.
- Мама! – закричал я, и в крике было
столько отчаяния, что даже страшное чудище его почувствовало.
Только что оно спокойно пожирало
останки самого дорогого и близкого мне человека, не обращая
внимания на толпу собравшихся вокруг людей. Это была старая и
опытная тварь, она прекрасно знала, что селяне не нападут. Ведь
пусть они и выйдут из схватки победителями, но троих, а то и
четверых волкулак успеет порвать. А у каждого в голове вертелась
подленькая мыслишка о том, что одной из жертв может оказаться
он.
Но вдруг чудище подняло голову,
оскалилось и зарычало, словно попыталось меня отогнать. Будто
заявляла свои права на жертву, говорила: вот, это мое, и даже не
пытайся это у меня отобрать.
Только вот ты не угадала, тварь. Это
мое. И навсегда останется моим.
Отчаяние сменилось вспышкой дикой
ярости. Я выхватил из рук ближайшего мужика вилы, выставил их перед
собой и рванул в сторона чудища. То резко дернулось влево,
взмахнуло когтистой лапой, и тогда я сделал выпад, вогнав зубья ей
в брюхо.
Только и успел услышать хруст плоти,
разрываемой металлом, и тут же отлетел в сторону. Удар о землю
вышиб воздух из моих легких. Я замер, бессильно раскрыл рот,
пытаясь вдохнуть, и только потом пришла боль.