Заячью печень он меня, правда,
заставил съесть в сыром виде, заявив, что это непременно
необходимо. От первого куска меня чуть не стошнило, но с зеленым
луком и под квас пошло нормально.
А еще я сам взялся за лечение:
обрабатывал раны настойкой ноготков, а к местам предполагаемых
переломов прикладывал кашицу из запаренных и мелко нарубленных
листьев очанки и окопника. И то ли это помогло, то ли то, что то,
что старый солдат заставлял меня много и сытно питаться, но отек
быстро спал, и раны, нанесенные когтями волкулака, стали
стремительно заживать, оставляя после себя уродливо бугрящиеся
шрамы.
На четвертый день на двор явилась
Маша, видимо, узнала, что я, наконец, пришел в себя. Она притащила
целую сковороду зажаренных в меду яблок и большую крынку кваса. И
сначала я был рад ее видеть, но потом сочувственные взгляды и
вздохи стали вызывать у меня тошноту. Я сделал вид, что мне
поплохело, и ушел в дом, но не уверен, что девушка в это
поверила.
На шестой день раны затянулись
окончательно, да и боль исчезла. Грудь дико чесалась, но с этим
можно было смириться. Правда, по словам Игната, ребра все еще не
срослись, поэтому он настоял на том, чтобы туго перетягивать грудь
повязкой. Я и не отказывался, только продолжал прикладывать
примочки под полотнище.
Тогда же я и отправился на первую
большую прогулку. Открыл сундук, в котором хранились материнские
вещи: несколько книг, одежда и украшения. Проглотил комок в горле и
отыскал на самом дне шкатулку, в которой лежали все ее сбережения:
тридцать серебряных рублей князя Кирилла, и небольшой мешочек со
смесью бронзовых монет и всякой мелочевки вроде кусочков серебра.
Достал несколько медяшек, закрыл сундук и отправился в деревню.
Однако куда бы я ни пошел, везде
натыкался на сочувственные взгляды. Пару раз меня останавливали,
чтобы поговорить и принести соболезнования. Дядька Игорь даже
предлагал идти к нему на работу, как поправлюсь, и чтобы не обижать
его, пришлось ответить, что подумаю.
В конце концов, я добрался до
харчевни, заказал себе кувшин пива, сушеной рыбы, и уселся в самый
дальний и темный угол. Распотрошил рыбину, отделил несколько
ломтиков, налил пива в стакан и сделал пару больших глотков. В
помещении было тихо и безлюдно, но так рано туда никто и не ходил,
все были заняты работой.