Это, кстати, тоже было к месту,
потому что к вечеру на улице сильно похолодало. Зато уже не было
комаров и прочей летающей мошкары. Померзли все.
Ладно хоть к темноте мы уже успели
привыкнуть. Да и не полная она была, сквозь разрывы в плотной
пелене облаков кое-где виднелись звезды, периодически проглядывала
и Луна, заливая поля мертвенно-бледным светом. Лужи в нем выглядели
как серебряное зеркало, а лес, наоборот, становился еще боле темным
и пугающим. Хоть я и знал, что ничего особенно страшного там нет.
Мы эту рощу прошли вдоль и поперек и знали наизусть почти каждое
дерево.
- Идут, родимые… – едва слышно
прошевелил губами Игнат, отвлекая меня от размышлений, и кивком
указал на край бывшей посадки. – Пришли все-таки. Видишь?
- Не увидят? – спросил я. С моей
точки зрения, прятались мы на очень открытом месте. Вгляделся, и
действительно увидел в темноте шевеление.
- Они видят плохо, - ответил старик.
– Могли бы почувствовать, да ветер запах наш в сторону сносит. Да и
полынью мы натерлись… Сейчас, поближе подпустим, и ударим.
Скоро кабаны действительно подошли
ближе, и я расслышал их нетерпеливое хрюканье, а потом и увидел
самих зверей. Здоровенный, ростом мне выше чем по пояс, секач, две
свиньи, чуть поменьше, и поросята. Те, конечно, явно успели
подрасти, но все еще не напоминали своих свирепых родителей.
Семейка разбрелась по полю и
принялась ковыряться в земле в поисках чего-нибудь пригодного в
пищу. Игнат показал нам три пальца.
Сердце бешено заколотилось в ожидании
того, что сейчас произойдет. Я досчитал в уме до трех, резко
поднялся c места и метнул копье, целясь в мирно копающуюся в грязи
свинью. По сторонам от меня поднялись старик с парнями и в кабанов
полетело еще три сулицы.
Чем закончились наши броски, я не
видел, зато услышал доносившийся с поляны визг на несколько
кабаньих глоток. Одна или две свиньи визжали жалостливо, но их
уверенно перекрывал голос секача. Я осознал, что сейчас случится,
подхватил с земли валяющуюся там рогатину, выставил перед собой, и
только после этого смог разглядеть, что происходит.
Одна из свиней, неистово вереща,
лежала, пробитая сразу двумя копьями. Рядом, оказался пришпилен к
земле подсвинок: его мелкую тушу тяжелое копье пробило насквозь.
Остальные кабаны улепетывали куда-то вглубь леса, и я был уверен,
что они уже не вернутся. Но хуже всего было то, что секач бежал в
нашу сторону, а по земле за ним волочилась чья-то сулица.