* * *
Вытрезвитель помещался в двухэтажном здании еще купеческой постройки, отгороженный от мира бетонным забором, вдоль которого росли чахлые деревца. Ворота распахнуты настежь, на дворе милицейский «газик», напоминающий мятую консервную банку на колесах. Поднявшись на три ступеньки крыльца, Колчин нажал кнопку звонка, через секунду лязгнул замок. Толкнув железную дверь, Колчин оказался в узком коридоре, который заканчивался в помещении дежурной части. За деревянной стойкой, сидел лейтенант, видно, тот самый, что звонил в гостиницу. Еще один милиционер, немолодой сержант, пристроился на диване возле зарешеченного окна и, позевывая в литой кулак, переворачивал страницы засаленной книжки.
– Я по поводу Олега Решкина.
Колчин положил на стойку паспорт.
– Приведи задержанного. И одежду выдай.
Лейтенант привстал со стула, махнул рукой сержанту, мол, действуй, а не ворон считай. Сам углубился в изучение паспорта. Горобцов внес запись в журнал регистраций, заполнил квитанцию и огласил сумму, которую предстояло заплатить за вытрезвление гражданина. Колчин выложил деньги.
– Мой приятель ничего не начудил? – спросил он. – Случайно не разбил витрину или чью-то физиономию?
– Если бы разбил, мы встретились в суде, – сухо ответил лейтенант, пересчитывая деньги. – Он был настолько пьян, что стоял, привалившись к фонарному столбу, и самостоятельно не мог сделать и шага.
– Надо же, как его угораздило, – Колчин щелкнул себя пальцем по горлу. – Не рассчитал свои силы. Впрочем, с кем не бывает.
– Со мной почему-то не бывает.
Милиционер снял фуражку и снизу вверх настороженно посмотрел на посетителя, видимо заподозрив его в либеральном отношении к пьяницам.
– Кстати, – Колчин добродушно улыбнулся. – У меня приятель дней десять назад останавливался в той же гостинице, где сейчас живу я. Мы договорились вместе порыбачить. Я привез снасти и все остальное. А мой друг съехал неизвестно куда. Теперь не знаю, где его искать. У меня возникла шальная мысль: не воспользовался ли он услугами вашего заведения.
Колчин достал фотографию Сальникова в обнимку с невестой.
– Вам не доводилось видеть этого человека?
– Не могу же я запомнить в лицо каждого ханыгу, – лейтенант внимательно, щуря глаза, смотрел на фотографию. – В мою смену такого не было. А женских вытрезвителей в городе вообще нет. Пьяные бабы проводят ночь в обезьянниках изоляторов временного содержания. Это, конечно не отель. Но все лучше, чем быть изнасилованной и убитой на улице.