Я глянула второго, все еще
корчащегося в тамбуре. Ба-а, какие люди! Да это ведь Олежек
собственной персоной! Не иначе, как отомстить желал за
принудительную стоматологическую операцию. А кореша, видать, позвал
подстраховать, чтобы я не сбежала. Ну вот, я не сбежала. Кому
теперь легче? Я добавила нашему дворовому зеку по кумполу,
милосердно погружая его в наркоз, и тихохонько взбежала на свой
пятый этаж. Задержалась только на первой площадке. Там, в квартире,
что выходит прямо на лестницу, живет одинокая бабка, главный
осведомитель всех наших участковых. Я в дверь ей как следует
позвонила – то есть, затрезвонила, как на пожар – и шмыгнула
наверх.
Пока я открывала свою дверь, внизу
раздались голоса, потом крики... Чуть позже заголосили сирены
патрульной полицейской машины и скорой помощи. А я сидела у себя на
кухне, пила чай с домашним печеньем и совершенно не испытывала
угрызений совести. Вот ни малейших. И вот что странно: тогда, после
главбуха, когда максимум, что могло случиться – порванная кофточка,
меня штырило не по-детски. А сейчас, когда действительно была
реальная опасность, я даже не дернулась. Вот как это назвать?
Я уже собиралась баиньки, когда
раздался звонок в дверь. Но я же не ждала гостей, тем более на ночь
глядя. Поэтому задала простой и логичный вопрос:
- Кто там?
В ответ прозвучал замученный мужской
голос:
- Откройте, полиция!
Я открыла. Дверь отворилась,
насколько ей позволила цепочка и явила мне вид на молодого парнишку
в форме. Парнишка, видимо, уже выдрессированный бабками с нижних
этажей, сначала светанул передо мной развернутую, как полагается,
книжечку в красном переплете и на автомате отбарабанил:
- Младший лейтенант Петров.
Пока я убеждалась, что лицо на фотке
схожее, что фамилия названа правильно, ну и попутно проверяла еще
пару моментов, лейтенант пытался преодолеть когнитивный диссонанс.
Ну, это мне знакомо, это не в первый раз. Правда, нынче мой облик
был усугублен пушистым желтеньким халатиком с капюшоном,
нэко-ушками на том самом капюшоне, и такого же цыплячьего цвета
мягкими тапочками.
Осознав увиденное, младший
полицейский чин убрал документ и произнес:
- Девочка, позови родителей.
Я даже не стала возмущаться и
скандалить, подобные сцены с моим участием происходят регулярно и в
самых разных местах. Я просто скинула цепочку, распахнула дверь и
отступила на два шага назад, приглашая лейтенанта войти. А сама
выдернула из приготовленной на завтра сумки паспорт и протянула
полицейскому. Он взял книжечку, полистал, недоверчиво глянул на
меня, но потом все же смирился с очевидным. Смутился – аж
покраснел. Взял под козырек, пробормотал что-то вроде «извините» и
занялся, наконец, тем, ради чего взбирался на верхний этаж.