– Ну, пусть будут слабости.
Месроп весь как-то подобрался – как кот перед прыжком на
зазевавшегося голубя.
– Значит, вы даете свое согласие?
– Валяйте! – махнул я, ибо недавний ужас совершенно отпустил
меня.
«Сейчас я встану, поблагодарю хозяина за увлекательную игру,
заберу «Единственную» – и уеду. И больше ни ногой в этот
район!».
Увы. В этот же момент на меня упала какая-то ткань, опутав с
головы до ног. Свет начал плавно гаснуть, звуки стали
приглушенными… А потом я вдруг понял, что сижу не на диване, а на
каком-то камне.
В нос ударила вонь копоти, пота, каких-то трав. Я заозирался в
полумраке, взгляд натыкался на какие-то оскаленные пасти чудовищ,
яркие пятна факелов… Голова закружилась, тело стало каким-то
ватным, непослушным – и я кулем рухнул на пол. Тут же я понял, что
нахожусь в помещении не один. Ко мне кинулись сразу несколько
человек… страшных расписных человек в перьях, каких-то бусах.
Они что-то вразнобой голосили, а у меня в мозгу колотилась
мегакапслочная мысль: ЭТО ПРАВДА! ЭТО ВСЁ ПРАВДА! ТВОЮ МАТЬ, ЭТО
БЫЛ НЕ РОЗЫГРЫШ!!!...
Ужас сковал мое тело. До меня даже не сразу дошло, что я ни
слова не понимаю из того, что голосят эти дикари. Я не понимал
ничего!
Они провели меня!
Кажется, было мне лет восемь, когда случился у меня приступ
аппендицита. Бывает так: кто-то до смерти спокойно носит в себе
этот отросток, а меня совсем юным чикнули. Ужас тех дней ничто не
переплюнуло за всю остальную жизнь. Я остро помню перепуганное лицо
матери, чужих холодных людей в белых халатах. Меня куда-то везут, я
лежу с жаром и понимаю – меня будут резать. В меня воткнут нож! От
страха хотелось реветь – и я ревел. Но ничего не помогало. Двери
регистратуры закрылись за мной. Там, за ними осталась моя плачущая
мамочка, осталось всё, что дарило мне радость. Меня же влекут в мир
страха и ужаса. Здесь никто (никто!) меня не любит, я никому не
нужен, мне намерены причинять страшную боль. Я лежал на больничной
койке с сырым матрасом и колючей простыней, и мне хотелось умереть
от чувства обреченности. Ничто в целом мире не сможет остановить
то, что происходит! И мне остается только ждать и бояться.
…Все ужасы детства снова радостно заполонили мой разум. Словно,
никуда они не исчезали, а лишь тихонько ждали в уголке своего
звездного часа. Причем, маленький я еще мог надеяться на то, что
после страданий и мучений меня все-таки ждет мир любви и радости,
мир, наполненный близкими людьми. А здесь… если верить бородачу
Месропу, я обречен быть в этом кромешном аду всегда. По крайней
мере, пока не сдохну.