Разум отказывался признавать свершившийся факт. Сумрачная
картинка, странная вонь, душная жара тропиков – всего этого не
могло быть! Но было, как и многое другое. Я снова лежал в неудобной
сырой постели, укрытый какой-то колючей тряпкой, а нутро мое
вымораживал огромный кусок льда обреченности.
Как я в нее попал?
Ах да… Доли секунды непонятного колдунского перехода – и вокруг
вдруг резко приглушили лампочки, врубили батареи, открыли дверь
бани, да насыпали кринжового антуража. Я – новый, пока еще
непонятный мне я – сидел на каком-то камне. Передо мной достаточно
просторное помещение, но размеры его оценить трудно. Отблески света
факелов и лампад таили интригу, стен толком не видать. Видно
какие-то разрисованные колонны в центре, таящихся в полумраке
неведомых существ… Людей?
В деталях я разобраться не успел, так как тело мое начало
заваливаться вперед, ибо, как и предупреждал Месроп, разум мой им
толком не владел. С ужасом я увидел, что сидел не просто на камне,
а еще на каком-то постаменте со ступенями. Тоже каменными. Чтобы не
грохнуться всем телом, я вскинул вперед руку… попытался вскинуть. И
дело не в неуправляемости! Я с ужасом разглядел, что правая рука
моя была маленькая, тощая, какая-то вся кривая… Она вяло
подергивалась, и от этого зрелище становилось еще ужаснее. Это была
моя рука! Моя новая кривая усохшая рука! Рука инвалида.
Я безвольным кулемсвалился на камни (по счастью, обратным
эффектом неуправляемости стала почти полная болевая
нечувствительность). Снизу успел рассмотреть, что камень, на
котором я восседал, был сидением. Массивным, украшенным
резьбой.
«Неплохо так», – успел мельком оценить я. Но тут ко мне из
полумрака кинулись люди. Или это были черти? Я же оказался ни в
каком не в прошлом, а в самом обычном аду. Бросившиеся ко мне…
существа были смуглы, косматы, и каждый по своему уродлив. Почти
все полуголые, тела то ли расписаны, то ли растатуированы. У одного
в руках была дубина. По крайней мере, мне так показалось.
– Нет! – заорал я в ужасе, но из глотки с трудом выползло лишь
болезненное сипение.
Мое тело (мое?!) оказалось абсолютно бессильным перед ними. По
счастью, это было не нападение. На лицах… все-таки людей читался
страх. Не участие ко мне упавшему, а именно страх – это я точно
разглядел. Их грубые грязные руки начали бесцеремонно меня
ощупывать, а у меня не имелось сил отстраниться. Дикари галдели
наперебой, заглушая друг друга. Мои уши были туго набиты ватой,
однако, я очень быстро осознал, что не понимаю ни слова. Какой-то
булькающий, квакающий и совершенно незнакомый мне язык.