Я, честно говоря, был раздосадован открытием. Сам от себя не
ожидал такой реакции. Даже Соловушка вечером ушла расстроенная, ибо
не было между нами прежней легкости и веселости, которую она одна
во мне всегда будила. Дождавшись полной темноты, полез я на крышу.
Махал дубинкой, ломая воображаемый череп папаши-покойника, который
меня таким именем одарил. Или жрецы имена придумывают? Тогда есть
за что пообщаться с товарищем Медработником.
За минувшие дни я уже изучил, где по ночам стоит стража, какими
маршрутами ходит. После очередной смены, пока я тихонько
отсиживался у края крыши, мне вдруг бросилось в глаза, что на одном
посту никого нет. Непорядок! Это за что же я их кормлю, пою?!
Подполз поближе: ни воина, ни плаща, ни деревянного шлема. Зато на
самом видном месте лежит мака.
Мака (она как-то длиннее называется, но мне лень выговаривать) –
это страшная вещь. Длинная плоская доска с ручкой, а вдоль обоих
краев доски на смолу были посажены полоски каменных сколов. Острых,
как бритва! При этом, неровных, слегка зубчатых. Вот всё это и есть
мака: меч, дубина и пила в одном флаконе. Только у воинов Глыбы
были такие.
А ту смотри-ка: какой-то болван бросил свое оружие. Поди, сбежал
куда-нибудь в кусты с плащом, спит сейчас. А вверенное ему казенное
имущество валяется!
«Нет, это так оставить нельзя! – заявил я сам себе. И добавил. –
Да и мака мне пригодится».
Быстренько спустился вниз, тихонько прокрался за угол, подобрал
дубомеч – и назад.
– Это не кража. Это в воспитательных целях, – успокаивал я себя,
хотя, мне совсем не было стыдно. Скорее, весело.
Мака оказалась раза в два тяжелее моей дубины. Я еще мог
замахнуться ею, послать вперед, а потом тяжеленная дура неслась
сама, следуя лишь законам физики и напрочь игнорируя мою волю.
«Как они вообще ею дерутся?» – недоумевал я, ныкая дубомеч в
прелых старых пальмовых листьях, что в изобилии валялись на крыше.
Настроение мое не то, чтобы поднялось, но тело так умаялось! Я
только и смог, что пять раз отжаться – кинул в чашку заветный
десятый камушек и провалился в глухой мертвый сон.
А вот утром встал пораньше. Несколько дней назад я выяснил одну
интересную вещь: каждое утро Хозяин сидит на моем троне (том, что
на улице) – и все на это смотрят! Приходят толпой, о чем-то
увлеченно спорят. Я, как увидел это, аж замер. Хозяин тоже увидел,
как я увидел – и сам замер. Как я. Потом спросил что-то. Я уловил
общий смысл: вроде разрешение спрашивает. На всякий случай
разрешил. Но стою, не ухожу.