В тот день его еще только собирались бить. Но на этот раз Хвосту
повезло. На ратный двор вошли сразу трое: генерал Глыба, толстяк
Мохечеката и Куакалли.
– Вот он! – обрадовался мой толстый дядюшка.
Родичи почтительно склонились, даже Глыба попытался согнуть свою
каменную шею. После чего мой «военный министр» заговорил.
– Владыка! Прибыли гонцы из Двадцати Сосен. На них напали
оцколи. Пришли в ночи, потравили поля, залезли в амбар. Когда
сторожа пытались их остановить, разбойники побили их. Один даже
умер от многих ран. Люди пришли к тебе за защитой и
справедливостью.
Повисла тишина. Я застыл, не зная, что делать. Только-только мне
стало казаться, что я овладел ситуацией, как хихикающая за углом
жизнь подкинула мне новые грабли под ноги. Я догадывался, к чему
идет дело, но липкий страх залепил мне рот, обездвижил разум.
– Должны ли мы покарать разбойников-оцколи? – Глыба не смог
скрыть недовольство в вопросе.
Что ж, вариантов здесь, видимо, не было. «Император» обязан не
только представлять интересы народа перед богами, но и защищать их
тут, на грешной земле.
– Мы должны покарать разбойников-оцколи, – деревянным голосом
повторил я фразу утвердительно.
И худшие мои опасения подтвердились почти сразу: покарать
каких-то оцколи должен был именно я. Лично и непосредственно.
– Великий Желтый Змей Земли … оцколи, словно …! В его зубах и
когтях … сила! Мощь свою Змей … владыке Сухой Руке! И повергнет
избранник врагов, и принесет в Крыло … и добычу!
Медработник упражнялся в красноречии передо мной, обещая успех
грядущего предприятия. Мы стояли на первой ступени недопирамиды,
прямо у алтаря. В храм не пошли, видимо, война тут – не такой
большой повод. На алтаре лежало выпотрошенное тело маленькой
собачки. Перемазанный в крови жрец кидал на жаровню ее крохотные
сердечко, печень, какие-то другие потроха и следил за извивами
дыма. Дым извивался «правильно» – меня ждала победа.
Я стоял на платформе грозный и величественный. Меня уже облачили
в толстую стеганую рубаху-доспех, сверху повесили оплечье из
толстой кожи. Всё это было густо украшено и расшито. Самый писк –
это шлем. Деревянная «шапка», к которой крепились деревянные
нащечники и подбородочник, выполненные в форме нижней челюсти
какого-то монстра. Мое лицо оказалось в обрамлении десятков острых
зубов, я словно из пасти выглядывал. Макушка шлема была утыкана
когтями, клыками, перьями – всем на зависть!