Но я еще не решил, как поступить с добычей. Может быть, генерал
рано радуется. Пока же я был счастлив, что просто жив. И все мои
люди живы: только двое ранены, да еще один ногу сильно подвернул.
Теперь не только я на паланкине тормозил движение.
Первое время, отступая, мы озирались с опаской на нависающие
скалы. Ждали удара из каждых зарослей. Но обошлось. Видимо, оцколи
очень переживали за свою святыню, которая покоилась сейчас в руках
губастого «глупоеда». Мой спаситель шел спокойно справа от
паланкина. Он был предельно доволен жизнью и улыбался каким-то
своим мыслям.
– Оцколи! – окликнул я горца. – Какое твое имя?
– Мой проименован Ннака… прост Ннака.
Он любил недоговаривать – это я понял уже за несколько часов
знакомства. Не стал объяснять, почему помог нам, отмолчался по
поводу прически. Дело в том, что у Ннаки была выстрижена почти вся
голова – только слева оставались спутанные волосы до плеч. Черный
Хвост объяснил, что у горцев срезают часть волос в наказание за
нарушение обычаев. Ему вообще этот оцколи не понравился сразу.
Парня можно было понять – Ннака был ну совсем не красавец.
Губастый, широколицый с заплывшими раскосыми глазами. Он не был
толстым, но казался таким из-за одутловатого лица. Еще и
«криминальная прическа». Когда мужичка развязали, вручили ему
камень-гваку и позволили идти подле меня – Хвост пристроился чуть
позади и глаз с горца не спускал.
– Ннака, а почему ты так странно говоришь?
– Володыко не спознават говорище оцколей? – прищурился пленник.
– Людства все такомо говорлют.
Он прошел несколько шагов.
– Володыко, не забижнись. Но ты знават, что четланцы и оцколи –
однородовы? Вашу пожитку удонизу, нашу – споверьху. Всея ражничь и
есть. И говорище схоже. Токож у вашу есть всё, у нашу –
пустень.
Ясно. Униженные и оскорбленные. Злые чужие забрали себе все
кисельные берега, а они, хорошие страдают на голом каменище.
Знакомая лексика. Опять же, удобно оправдать набеги на мои мирные
села.
«Твои? – хихикнули из-за двери. – Вы уже на полном серьезе
считаете эти земли своими, вашество?»
«Ну, а кто оспорит?» – хмыкнул я, да осекся, вспомнив, чего тут
стоит моя власть. Вспомнил, алчных дядюшек, хмыкающих стражей,
вспомнил, как «слушается» моих указаний Глыба… Похоже, вся моя
«империя» пока: нянька, Соловушка, да Хвост. И то нянька еще под
вопросом: кто кого больше слушается.