− Джооннии!– заунывно раздалось вновь из тьмы.− Я доберусь до
тебя, Джонни!
Я стоял над сестренкой с вытянутым пистолетом в руке, и по
шорохам слышал как кто-то огромный бегает вокруг фонаря и иногда
звенит, ударяя ножами друг о друга. Мои уши слышали, глаза иногда
видели, как во тьме высекается искра от ударов нож о нож. Но разум
не верил. Пять пуль в грудь и он все еще жив?
− Джоннии! – раздалось впереди. Зверь вновь побежал по кругу,
заставив меня ориентироваться на слух.
− Сзади! – указали мои уши и я что было сил развернулся.
Окровавленный, с красными глазами, весь в запекшейся крови, он
был уже в трех метрах от меня, моя рука с револьвером медленно
выходила на траекторию выстрела. Я чувствовал зловоние зверя, я
видел его желание убить меня, но я не хотел умирать. И я нажал на
спусковой крючок, но вновь эта проклятая задержка, патрон медлил, а
Грегори сделал уже два шага ко мне, но вот пошел дымок из
ствола.
Огненные икры, раскаленный дым, все шло прямо в сторону Грегори,
ему осталось сделать всего лишь один шаг и я на своем теле проверю
остроту его ножей, но его отбросило от меня. Он лежал,
окровавленный, задыхаясь в собственной крови, но все еще был жив.
Второй его заряженный револьвер я вытащил из кобуры не спеша,
дрожащими руками, и мне вновь понадобилась секунда чтобы взвести
курок.
− Да что же ты такое?!− прокричал я и нажал на спусковой крючок.
– Сдохни, блять!
Наконец он утих после моего выстрела, а когда мы прошли около
километра от фонаря нас уже встречали кожаные плащи. Я отдал их
командиру страшную гирлянду из волос погибших мальчиков и назвал
имя Зверя.
Командир охраны изучал веревочку с волосами около минуты, после
чего проводил нас к костру, где меня и Теру покормили. Наемник не
стал отбирать мое оружие, не проверял мои вещи, он лишь задавал
вопросы, а напротив меня, кивая каждый раз, когда я говорил правду,
сидела одна из стрелков, что я видел на крыше во время конфликта
наемников с Грегори. Блондинка с грубыми чертами лица иногда
перебивала командира, задавая мне странные вопросы. День сейчас или
ночь, босой я или обутый, словно она настраивалась на работу. Я не
стал врать, но называть свою фамилию либо фамилию Теры отказался,
сказав что, по всей видимости, у моей семьи немало врагов, а я не
знаю кто враг, а кто друг.