- Кет, маленькая моя, девочка моя, хорошая моя…
От его тихого, интимного голоса, от его таких простых, нежных слов по телу проходила дрожь, Кет непроизвольно изгибалась, подставляя ему шею в жесте покорности, сладко замирая, когда теплые сухие губы коснулись ее кожи, прикусили, больно и томительно, прошлись вверх, по скуле, прямо к раскрытому в растерянности рту.
Поцелуй, совершенно не похожий на тот, их первый, жестокий и жадный, был медленным, обволакивающим, дурманящим так, что на ногах стоять стало невозможно.
Кет покорно позволила мужчине управлять ею, упиваясь его властью, своей беспомощностью и мягкостью. Она не думала, что это может быть так. Одновременно сладко и жестко. Мягко и настойчиво. Чисто и грязно.
Лифт дернулся, заскрежетал дверями, открываясь.
Василий оторвался от девушки, лихорадочно оглядывая ее запрокинутое лицо, распухшие губы, дурные глаза. Впрочем, у него видок был явно не лучше, а глаза уж точно еще более бешеные, чем у Кет.
- Ко мне пойдем сейчас.
И это был совершенно не вопрос. Это было утверждение. Константа.
Кет, толком не успевшая прийти в себя, только беспомощно вздрогнула от его безапелляционного тона, от понимания, внезапного озарения, что он собирается с ней делать у себя в квартире. И осознание, что она не то, что не сможет, но и не захочет ему помешать, ударило током по нервным окончаниям, сливаясь томной волнующей болью внизу живота.
Она успела лишь машинально поправить сбившийся шарфик, когда в раскрывшуюся наконец дверь лифта влетела белокурая девушка и с визгом бросилась на шею оторопевшему Василию.
- Милый, милый, Васенька мой! - причитала блондинка, суматошно зацеловывая соседа, пачкая его ядовито-розовой губной помадой, - наконец-то! Наконец-то! А я ребят в городе видела, поняла, что приехал! Почему не позвонил? Я же скучала, я же волновалась!
Кет отшатнулась от двери на площадку, не в силах оторвать взгляда от парочки, машинально отмечая знакомые черты девушки, которую она уже видела однажды, в квартире у Василия, ее пушистые, роскошные, разметавшиеся до поясницы волосы, оттопыренную попку.
На которую так привычно и удобно легла мужская рука. Рука, которая буквально за секунду до этого держала ее, Кет, за талию так сильно, что, наверно, остались следы.
- Милый, милый, как я соскучилась, боже мой, пришла, стою, звоню, ты не отвечаешь, и дома нет тебя, не могу, как хочу тебя, хочу, хочу, хочу…