Телега вновь скрипнула, освобождаясь
от тяжелого груза. Митрофан, все-таки решился... Нервно
оглядываясь, он застыл около лошади.
- Эх, вояка. Рожа, как у хряка, а
малохольный что ли? - еле слышно пробормотал Гнат, увидев, как у
напарника в руках ходит ходуном винтовка. -Что-то еле плетутся
они... Может покричать им для скорости? - уже вслух проговорил
он.
До них оставалось примерно с километр,
если напрямую идти. Через болотистую ложбинку перемахнул и все,
встречайте, дорогих гостей. К удивлению обоих полицаев. первый же
ее бредущий партизан пошел прямо на них. Было прекрасно видно, как
он с трудом вытаскивает ноги из илистого дна.
- Видно, допекла их такая жизнь, -
приложив ко лбу руку, пристально наблюдал за переправой Гнат. -
Сами в руки идут... Заживем теперя, Митька! Ух как заживем! Жрать
будем от пуза, пить как господа! А это что еще?
Прямо за их спинами, как раз со
стороны деревни, в которую они направлялись, кто-то ломился через
камышовые заросли. В воздухе стоял хруст высохших стеблей и
какого-то бормотания!
- Что-то не пойму я, - забеспокоился
Гнат, поворачиваясь в сторону шума. - А там-то кто так прет... Эй,
кто там такой шебутной? Отзовись-ка, а то возьму и стрельну для
острастки!
- Гнатушка, - вдруг, в его плечо
вцепился Митрофан. - Не нравиться мне это. Давай уедем отсюда! Вона
до деревни сколько...
- Да что там может быть, - уже без
твердой уверенности в голосе, пробормотал полицай. - Плечо отпусти,
а то раздавишь! Сейчас я им пальну туда. Будутзнать, как со мной
шутки шутковать...
Клацнув затвором, он выстрелил в
стороны камышей. Шум, раздававшийся до этого немного в стороне от
них, не затих. Наоборот, теперь кто-то шел целенаправленно в
стороны телеги.
- Похоже ты и прав, Митрофанушка, -
ему окончательно поплохело. - В комендатуру надо сообщить. Пусть
они и разбираются с этими..., - во рту вдруг оказалось
подозрительно сухо. - Давай-ка, садись в телегу!
Едва стена камыша рухнула на дорогу,
как кобыла попыталась изобразить галоп. Хлясть! Хлясть! Хлясть!
Обезумевший от страха, Гнат, что есть силы хлестал лошадь по крупу.
А та, выпучив от неожиданности и боли глаза, сорвалась с
места.
- Стреляй, Митька! Стреляй в окаянных!
- не оборачиваясь, заорал Гнат. - А то не уйдем!
На дорогу что-то упало! Человек!
Непонятной кучей каких-то лохмотьев, он копошился. Неуклюже помогая
себе руками, попытался встать... Выстрел! Еще один! Упал! Голова
откинулась в сторону, а из груди толчками забила какая-то
жидкость.