- Я все расскажу, господин капитан, -
переводчик с трудом поднялся с колен. - Все расскажу... Этот
человек говорил о лесе...
- Ты уже про это говорил, - в
нетерпение прервал его Отто. - Что-то еще?
- Я просто испугался, господин
лейтенант! - забормотал тот, с настоящим ужасом глядя на Шеера. -
Про этот лес рассказывают страшные вещи, - глядя на него в этот
момент, Отто с удивлением осознал, что этот русский боится не его
и, кажется, даже не звероподобного ефрейтора. - Понимаете, там
начали пропадать люди. Сначала один-два человека, потом их стало
больше... Кого-то находят, кого нет... Я видел одного такого...
Господин лейтенант, это был управляющий одного из фольварков. Тут
совсем недалеко. Там еще раньше большая ферма была...
Шеер несколько раз порывался
остановить эту полусвязную речь, от которой попахивало настоящим
безумием. Но всякий раз, за доли секунды до удара, его что-то
останавливало.
- Он был весь синий и раздувшийся, -
его голос то и дело спадал до шепота. - Полицаи говорил, что он
висел на еловом корневище, - увидев, что последнее слово было
офицеру не совсем понятно, он попытался изобразить сказанное
руками. - Это длинный и очень гибкий корень... Если его хорошо
отмочить из него знатные хлысты выходят.
Использования в качестве веревки
корней, показалось Шееру занимательным. «Настоящие варвары, -
мелькнуло в его голове. - Я не удивлюсь, если некоторые из ник еще
ходят в шкурах...».
- … Это еще не все, господин
лейтенант, - переводчика словно прорвало; чувствовалось, что это
так его пугало, что выговориться ему было просто необходимо. -
Они... Они ему поклоняются! Ему приносят жертвы! Они там все
совершенно сошли с ума!
- Кому ему? - недоуменно спросил
лейтенант. - Они язычники что-ли?
… Жители уже давно забились по
квартирам, окна которых были плотно занавешены тканью или забиты
досками. Окровавленное тело все это время продолжало лежать на
земле. Для немцев он уже не представлял ценности, а местных
сковывал страх.
Кровь уже давно свернулась,
превратившись в неопределенного цвета комочки. Однако, ее вид,
похоже, все же устраивал какую-то приблудную собачонку, которая с
жалобным скулежом осторожно подбиралась к телу. Худая, с
выпирающими ребрами, она постоянно оглядывалась и не переставая
тихо скулила. Ее хвост был прижат к телу и рыжеватая щетина то и
дело вставал дыбом.