- Ты... Ты кто? - его голос дрожал, но
он никак с этим ничего поделать не мог. - Как твое имя?
Женщина, не оборачиваясь,
пробормотала:
- Дочка это моя Леська! Болезная она
совсем...Как немец проклятый пришел, так толком и слова то не
говорит... Иди, родимый, куда шел! Доча пошли! Ну, пошли, моя
хорошая!
Женщина пыталась ее повернуть, но
легкое, почти невесомое тело словно приросло к земле. Девушка
продолжала смотреть на Маркина.
- Что уставилась? - с ожесточением в
голосе спросил мужчина; в этот самый момент он ясно почувствовал,
как необъяснимый ужас начал медленно его душить. - Что тебе
надо?
Паника заполняла каждую клеточку его
организма. Мозг просто выл от страха, от чего в кровь
выплескивались громадные дозы адреналина. Неимоверно хотелось
куда-то бежать сломя голову, нестись не разбирая дороги... Убежать,
спрятаться, зарыться, лишь бы не видеть этого, лишь бы не ощущать
этого ужаса...
Ноги сковало. Дернуться не было сил!
Синие глаза пожирали его изнутри!
- Алеся, что ты тут делаешь?! -
раздался недовольный мужской голос, мгновенно разрушивший
оцепенение. - Я же сказал, что не надо бродить одной по лесу! Так я
смотрю выполняешь мой приказ?! Да?! А вы, мамаша, куда смотрите?
Видите девка не в себе... Вдруг, что сотворит... Прямо не
партизанский отряд,а детский лагерь!
Из девушки будто вынули стержень. Мать
сразу же ее подхватила за руку и повела в сторону
поляны.
- А, Семен, искал тебя я. Говорят,
чуть не утоп ты..., - заметил его Голованко. - Осторожнее надо
быть. Ты еще тут новенький... Как тебе у нас?
Привыкаешь?
Тот кивнул головой, не в силах
ответить. Оцепенение его лишь начало отпускать. Но проклятые ноги
продолжали предательски дрожать, что впору было задуматься о
костылях.
- Хорошо! - в сумраке, который лишь
слегка разгонялся отблесками далекого костра, сложно было заметить
состояние Семена. - Есть мнение, в город тебя послать... А, что?
Человек ты новый, не примелькавшийся. Бумаги у тебя добрые...
Походишь, посмотришь. В школу заглянешь. Слух есть, что открыть ее
хотят... Давай, завтра до рассвета подходи ко мне и подумаем, как
все обустроить.
Москва. Кремль. 3 часа 21
минута.
Дверь тихо закрылась, оставляя в
кабинете двоих человек. Мягкий свет, падавший от лампы с зеленым
абажуром, освещал только часть комнаты, отчего хозяин оставался в
легком полумраке.