Андрей жил
в новом мире, растворившись в его красочных и не понятных деталях.
Его сознание металось по гигантским неизведанным просторам как
резиновый мяч — сейчас оно здесь и полностью погружено в созерцание
хлорофилла, а через секунду оно уже в складках и наблюдает за
появлением личинок короеда. Время для него потеряло всякое
значение, ибо в этом мире оно ничего не означало и ни на что не
влияло. Времени совершенно не чего было делать там, где все
существовало и умирало в один и тот же миг.
Все
закончилось точно также, как и началось — совершенно внезапно.
Вдруг... хаос исчез. Тысячи миров свернулись в первоначальную
куколку, с которой все и начиналось. Множественные осколки,
разбежавшиеся по самым далеким уголкам, вновь притянулись к единому
центру и стали одним целым.
- О! О! Ба!
О! Во! - какие-то обрывки слов, междометия вырывались из него и
пытались стать связной речью.- Ну! Ё! О!
Мир, так
быстро ставший привычным или по крайней мере таким, каким он видел
его последние недели, показался Андрею пресным, банальным, а
вернувшиеся ощущения и чувства — неполными и тусклыми.
- Вот это
да! - наконец-то, ему мысль смогла оформиться в слова и скакание
фантастических образов прекратилось. - Вот это было...
Шок от
перехода все еще действовал и оказывал на него какой-то отупляющий
эффект. Какое-то время он заново привыкал к своему телу, к своим
старым возможностям. Все время что-то ему мешало, казалось каким-то
чужим и непривычным, мешковатым. Словно он, подросший мальчишка,
вынужден вновь одеть свой старый пиджак, который ему узок в плечах
и не сходиться в талии.
- Ну как же
так? - бормотал Андрей, снова и снова пробегаясь по своему телу. -
Зачем же обратно? Там же было так... Так красиво... Я хочу обратно!
Хочу туда, откуда меня вытурили!
Его уже не
обуревали противоречивые чувства; он уже практически забыл, как
боялся, что полностью забудет, что это такое быть человеком. Всем
своим нутром, которое у него еще оставалось от человека, Андрей
желал вернуть назад те безумные мгновения. «Ну еще чуть-чуть, -
молил он неведомо кого. - Мне не нужно много! Я же не прошу вернуть
меня в человеческое тело! Мне этого не надо! Нет! Тысячу раз нет! Я
хочу вновь быть … везде и нигде... Я хочу туда!». Ему безумно
хотелось попробовать еще раз этого наркотика — вновь ощутить себя
другим — совершенно свободным и ни от кого не зависящим, совершенно
раскованным, быстрым... Это чувство столь отчетливо охватило его,
что он почти полностью потерял контроль над своим телом — ветви,
корни и даже крошечные едва появившиеся листочки начали жить своей
жизнью. Дуб, десятки лет неподвижно стоявший у обочины и никого не
тревоживший своими проблемами, «сошел с ума». В самый зной, когда
не ощущалось ни единого дуновения ветерка, его ветви лупили по
воздуху, наполняя округу тяжелым гудением и сотнями сорванных
листьев. Здоровенные корневые жгуты лезли из под земли словно
взбесившиеся черви в поисках влаги; гибкие, еще хранящие земляную
прохладу, они извивались на воздухе и цеплялись за малейшие
неровности почвы. Испуганная сорока, свившая неподалеку гнездо,
верещала как проклятая...