- Там
тепло, светло, - медленно, немного растягивая слова, шептала она
слегка наклонившись. - Везде чистые простыни. Чистые до ужаса, аж
скрипят. Положат, тебя родимые, на кровать и вылечат. Скоро, совсем
скоро.
Ее тихий
голос, хоть и адресованный всего лишь одному человеку,
распространялся по всему каземату. Затихли шорохи, всхлипы,
скрежетание зубов — все слушали... Яркие видения близкой помощи,
ослепительно чистых палат госпиталя, одуряюще красного борща — все
это представало перед людьми живыми картинами, заставлявшими тянуть
к ним руки и не осознано причмокивать губами.
- Мамуля, я
тоже хочу в госпиталь, - вдруг раздался дрожащий детский голосок. -
На белые простынке хочу полежать хочу. И к папе хочу на
ручки...
Это было
последней каплей. старшина чуть не застонал от бессильной ярости,
охватившей его. «Все, хватит, с меня! - стучало в его голове. -
Хватит этих хрипов и стонов, лучше сдохнуть!». Он осторожно встал и
не обращая ни на кого внимания пошел в темный проем.
- Лучше уж
при свете, чем тут гнить, - шептал он, подходя к очередному проему.
- И патрон малеха есть... Пару тройку этих гадов
прихвачу.
Вход в
катакомбы, которые служили надежным убежищем для группы последних
защитников Брестской крепости — раненных пограничников и членов их
семей, располагался в глубине основных корпусов, поэтому он сильно
и не пострадал.
Последние
метры, оставшиеся до показавшегося светлого пятна — полу
заваленного прохода, Колокольцев полз. Силы его оставили. Винтовка
волочилась, глухо постукивая по валявшимся кирпичам.Наконец, сбитые
в кровь пальцы ухватились за деревянный проем и медленно подтянули
остальное, ставшее таким тяжелым тело. В глаза ударил яркий свет
раннего июльского солнца, щедро залившего своими лучами весь
внутренний двор крепости. Он несколько раз закрыл и открыл веки,
пытаясь привыкнуть...
- Боже мой!
- непроизвольно вырвалось у старшинаа, уже давно старавшегося не
вспоминать слова молитвы. - Это же... ад.
В очередной
раз война показало свое настоящее лицо. Нет, не то, что видят
раскормленные генералы, присутствуя на парадах! И даже не то, что
показывают в победных кино реляциях! Оно явилось без всяких прикрас
— с оскалом из мертвеющей плоти и почерневшей крови из разбросанных
кусков тел, с волосами из стелющегося удушливого дыма, с телом из
изуродованной военной техники.