В конце
концов, люди медленно потянулись в темное жерло подземного хода.
Ходячие, взвалив на себя немудреные пожитки, подхватывали раненных
и осторожно шли вперед.
Под землей
было все по другому. Тепло, мягко, сытно, а главное, спокойно.
Здесь не шумел ветер, пытаясь пригнуть вниз непокорные ветки; не
шарился надоедливый хряк, настойчиво вгрызавшийся в корни; не
ползал ненасытный враг, уничтожавший все на своем пути... Под
землей царило мировое спокойствие.
Люди
медленно брели по подземному ходу, испуганно прижимаясь друг к
другу и ничего не замечая вокруг. Темнота становилась все более
плотной и вскоре совсем поглотила человеческие фигуры.
- Не боись,
народ, - неожиданно громко прозвучал голос старшины. - Вон с самого
боку корешок длинный торчит. Да, вот там снизу. Вот за него и
хватайся! Он выведет. Мы уж тут не раз ходили, знаем что по
чем.
Действительно, где-то на высоте пояса руки встречали
неровный корень, тянувшийся вдоль стены.
- Ой, мам,
- прошептал знакомый детский голосок откуда-то издалека. - Он
теплый и мохнатый, как наш Трезорка! Хи-хи-хи щекотно!
- Держи
крепко, доча, - отозвалась молодая женщина. - Еще немного и
дойдем.
Десятки рук
— маленькие с крошечными пальчиками, большие с железными мозолями,
с кровавыми тряпками — крепко держали длинный и как ни странно
извивающийся корень. «Как приятно, - почему-то подумалось Андрею,
давно уже не испытавшему таких эмоций. - Щекотно. Как же щекотно!
Вот-вот... Совсем маленькая, почти кроха, а, смотри-ка, не боится.
Молодец!».
Никто не
заметил, как с потолка скользнул еще один корень. В полной темноте,
извиваясь небольшой змейкой, он метнулся к невысокому человечку,
который семенил подгибающими ножками. Древесная плеть вытянулась в
узкую ладошку и невесомым движением легла на волосы девочки.
Длинные корешки нырнули в спутанную косу, осторожно выпрямляя
слежавшиеся пряди.
- Мам, ну
не надо, - недовольно буркнула она, продолжая тем не менее, крепко
держаться за материнскую юбку. - Хватит, я уже большая!
Вдруг
детский лепет неожиданно был прерван. Раздался противный скрипучий
кашель — надрыв был таким сильным, словно кто-то пытался выплюнуть
от охватившей его боли свои внутренности.
- Худо мне
братцы. Ох как худо! - метался на корявых носилках, сляпанных из
ручке пары лопат, молоденький солдатик. - Все нутро горит. Тошно
мне!