- Что же с того, что мы не дома? Законы эволюции всегда и везде
работают одинаково.
- Откуда такая уверенность? – возразил Ёл. – Мы же не знаем
больше ни одного примера того, что где-нибудь во вселенной возникла
еще жизнь. К тому же дело здесь вовсе не в этом. На нашей планете
жизнь развивалась с нуля, естественными темпами. Здесь же мы
привили жизнь искусственно. Очевидно, поэтому и такие темпы. Не я
все это придумал.
Он посмотрел на Тёрна.
- Сколько, по подсчетам создателей протоплазмы, должна идти
здесь эволюция?
- Десять тысяч лет, - тут же ответил Тёрн. – Во всяком случае,
они так полагают.
- Вот, так что же удивительного в том, что переход от простейших
к многоклеточным произошел всего за десять лет.
Вик скептически хмыкнул.
- Я никогда не верил этим цифрам. И утверждаю, что эволюция
займет никак не меньше десятков миллионов лет.
- Честно говоря, я тоже не верю в такую сверхъестественную
быстроту, - признал Ёл. – Только зачем спорить о том, чего мы не
знаем, и о том, что может показать лишь будущее. А теперь пустите
меня в корабль. Так хочется снова попасть в человеческие
условия.
Но уйти ему так просто не удалось. Ученые клещами вцепились в
него.
- Э, нет, не так быстро. Сначала мы хотим доказательств. Покажи
нам образцы.
Люди оглядывали местность, которая была совершенно пустынна и
безжизненна. Глядя на этот пейзаж, никак нельзя было поверить, что
на планете имеется жизнь.
Ёл провел ученых в комплекс, где в мини-лаборатории находились
образцы первобытной жизни.
- Вот, - сказал он, указывая на средних размеров сосуд с морской
водой, в котором находился крошечный моллюск. – Это живой
представитель нового мира. Как и все мы предполагали, жизнь
началась с океана.
Пока ученые, обступив стол, рассматривали моллюска, Ёл с
нетерпением обратился к Элгу.
- Ну, что вы все об эволюции, да об эволюции. Расскажите, как
дома, как у нас на Цельсии. Не томите!
Элг, пожимая плечами, стал рассказывать. Хотя, рассказывать,
собственно, было и нечего. Особых новостей не было. Благодаря
омолаживающим препаратам люди перестали стариться, а вместе с этим
на Цельсии стала устанавливаться стабильность. Темп жизни
замедлялся, люди переставали торопиться, спешить успеть в своей
жизни как можно больше. Старость и смерть отодвигались за горизонт.
Это было хорошо, но, в то же время, начинало тревожить другое.
Начинал замедляться прогресс, и не только в технике, но и во всех
остальных отраслях. Пока это не слишком было заметно, и ничем
страшным не грозило, но кто знает, чем это обернется хотя бы через
сто лет.