Когда мы прибыли в Токио, был уже вечер, но я настоял на службе
в Храме. Вокруг Храма собралась огромная толпа японцев и охраны.
Меня на носилках пронесли в свеже-построенный Храм Воскресения
Христова. Там я, с трудом говоря, попросил принести стул, и для
меня из алтаря вынесли большой архиерейское Кресло, стоящее всегда
за престолом для правящего архиерея. Поставив его рядом с вратами у
амвона и подложив на него подушки, меня бережно усадили на него.
Храм наполнился японскими прихожанами, все стояли с зажжёнными
свечами и многие плакали. Охрана не подпускала никого ко мне
близко, в тишине были слышны едва слышимые перешептывания на
японском и иногда на русском, говорили, что цесаревич собрался
собороваться и скоро помрёт.
Чтец начал медленно читать часы, затем запел хор и потихоньку
заснул.
Мне снился сон, как моя жена в чёрном траурном платке стояла у
закрытого гроба и рыдала, обняв её за пояс, рядом стояли Яна и
Ирина, мои дочки-близняшки, они тоже плакали. Всё виденное
происходило в храме, где шло отпевание моего тела, после недолгой
панихиды батюшка сказал речь о вечной жизни и о том, что любящие
души обязательно встретятся в Раю, в Жизни Вечной. И что я сейчас
взираю на них и вижу их искреннее проявление любви к умершему. От
этой картины я тоже зарыдал навзрыд и резко очнулся в Храме сидящим
в архиерейском кресле. Передо мной стоял митрополит японский
Николай с чашей для причастия. Я со слезами на глазах скрестил руки
на груди и открыл рот.
- Причащается раб божий Николай, во оставление грехов и в жизнь
вечную Аминь. Проглотив святые дары, я поцеловал чашу и громким
голосом произнёс: - Аминь.
После чего встал и так же громко сказал:
- Благословен грядый во имя Господне.
После чего перекрестился и печатным шагом направился на выход из
храма.
Митрополит с чашей преклонил колени, а за ним все в храме упали
на колени и стали креститься. Я же медленно, высоко подняв
подбородок, вышел из храма, с трудом пробравшись к выходу, а встав
на ступенях, сдёрнул повязку со своей головы.
Глава 2. Приём у императора.
Откуда всё пришло, туда всё и уйдёт.
А я лишь путь для самого себя, дорога, которую мне надо
пройти.
Харуки Мураками
Глубоко вздохнув, я увидел толпу удивлённых японцев, взирающих
на меня с восхищением и страхом. За время службы заметно потемнело,
и уже успели зажечь многочисленные фонари, стоящие на площади и
вдоль улиц. Многие японцы держали фонари в руках, поэтому было
достаточно светло. В тридцати шагах от Храма, я увидел японского
принца Арисугава Такэхито, он стоял в окружении охраны и своей
свиты. Я, не спеша, наслаждаясь каждым шагом после длительной
вынужденной неподвижности, направился к принцу. При этом японцы с
восхищением и ужасом освобождали мне дорогу. Подойдя к нему, я
спросил на английском: