– Знаешь, почему мы носим эти
знаки на одежде?
– Черные черепа? Они… они
страшные.
– Может быть. Это особый знак.
Его использовали…
– Давно? Еще до войны?
Я открыл глаза. И тут же заслонился
рукой от солнца – лучи пробивались между шторами и лупили прямо в
лицо, разгоняя остатки сна… Очень странного сна.
– Вставайте, князь, вас ждут великие
дела.
Костя заерзал на стуле, потянулся и
откинул со лба волосы. Длинные и чуть вьющиеся. Темные – но не
черные, как у отца и нас с Мишей, а отдающие рыжинкой. Дед все
время ворчал, что старший брат испортил всю Горчаковскую породу:
уродился рослым, но худосочным – да еще и с голубыми глазами.
Как у мамы.
– Давно тут сидишь? – спросил я.
– Минут десять. – Костя пожал
плечами. – Не хотел будить.
– А как же дела? Тебя в Зимнем не
ждут?
– Да ну их… – Костя махнул рукой. –
Денек обойдутся и без меня. Может же наследник княжеского рода, в
конце концов, лично забрать из больницы родного брата?
– Забрать? – удивился я. – Прям уже
вот так?
– Прямо так. Княгиня Бельская
убеждена, что ты здоров… даже слишком. – Костя подхватил со стула
брюки и бросил на кровать. – Так что надевай штаны – и айда
выписываться.
Здоров и даже слишком. Похоже, мои
вчерашние подвиги уже известны брату. А может и не только ему.
– Уже рассказали? – мрачно вздохнул
я, засовывая ноги в штанины. – Деду?..
– И деду тоже. – Костя поморщился,
будто вспоминая что-то особенно неприятное. – Так что пощады не
жди.
– Да и ладно! – Я сердито рванул
рубашку, натягивая рукав. – Пусть хоть что делает – извиняться не
буду. Буду я еще слушать, как этот козел меня и всю семью
опускает.
– Опускает? – зажмурившись, повторил
Костя. – Слово-то какое… Так это ты, выходит, за дело?..
– Ага. – Я поправил ворот. – За себя
– ну, и за деда тоже. А ты бы как сделал?
– Я бы… – Костя почесал подбородок и
вдруг хитро улыбнулся. – Что, прямо вот так? Воронцову – по морде,
кулаками кровь пустил?
Я не стал отвечать. Но брат ничуть не
рассердился – скорее наоборот. В его глазах вдруг мелькнула
хулиганская искорка. Та самая, которую я почти не видел со смерти
родителей. Тогда он превратился из просто Кости в Константина
Петровича, князя, члена Государственного совета, фактического главу
рода – вместо удалившегося на покой деда… Превратился так быстро,
что сам не успел заметить.