- Ну, хоть не коврик на улице, - ободрился Денис. – Что ж, если
у вас нечего больше предложить из идей и других ценностей, милости
просим.
- Ты хочешь заходить в этот адский город с радужной жабой? –
переспросил Гендель.
- Да, а что такого? Даже если бы я захотел его здесь оставить,
он потащится за нами, - ответил Денис.
- Чвак! – подтвердил жабенок.
- В таком случае мы точно не доживем до ужина! – возмутился
Гендель. – Радужная жаба, да еще и ручная - очень редкий и
дорогостоящий товар на черном рынке! У нас наверняка попытаются его
отнять. А мы, если попытаемся защитить Чвака, превратимся в
отличные мишени для всякого колдовского отребья. Ни один василиск
еще не становился рабом за всю историю мира, и я не собираюсь!
Гендель скрестил лапы на груди и возмущенно опустился на землю,
подняв облачко розовой пыли. Денис задумался: не так-то он был и
неправ. А, если уж по-честному, то он был прав на двести
процентов.
После некоторого размышления, он подошел к Чваку и погладил его
радужную кожу. По размерам жабенок был крупнее лошади.
«Ест, наверное, как не в себя», - подумал Денис. – «Одним
слайсом теперь не обойдешься!»
- Угу, - подтвердил Гендель, прочитавший его мысли.
- Ну, будем надеяться, что нам удастся за короткий период найти
все нужные препараты и смыться из этого места, - вздохнул Денис. –
Сейчас я могу думать только о еде, так что давайте уже зайдем в
город. А там война план покажет.
Он отломал тонкую ветку с дерева и начертил вокруг Чвака
несколько символов по памяти. Затем отошел на пару шагов и
удовлетворенно окинул Чвака взглядом с ног до головы. Жабенок молча
сидел и с интересом наблюдал за хозяином.
Странник невольно улыбнулся, вспоминая строгие указания Мии:
«Чтобы воссоздать проекцию реальности, нужно представить то, что ты
хорошо знаешь: до каждого волоска на голове и прыща на лице. Чем
подробнее, тем дольше продержится обман».
Он закрыл глаза и представил перед собой зеркало: большое, в
полный рост. Вот русые немытые волосы, веснушки на носу, белесые
ресницы, оттопыренные уши (которых он до сих пор невольно
стеснялся). Серо-голубые глаза, бледная кожа со следами офисного
загара, расстегнутый на две пуговицы ворот клетчатой рубахи…
Странник пел, воспевая самого себя из прошлой жизни, воссоздавая
крупица за крупицей тот образ, который он помнил лучше всего –
образ самого себя. Закончив, он немного постоял с закрытыми
глазами, чувствуя, как толчками из него уходит сила. Вокруг него
застыло молчание. Он открыл глаза.