Я сидела на первой ступеньке в
самом низу, слушая ночь.
... Скрипнула дверь наверху,
нетвёрдые шаги удалились вглубь второго этажа, где-то там есть ещё
один коридорчик, ведущий неведомо куда.
... Шевельнулась занавеска на
ближнем окне слева. Потянуло по ногам сквознячком, холодновато
становится, осень потихоньку вымораживает новое утро. В таверне
господина Йарина я бы уже тряслась от холода под дырявым плащом в
тщетных попытках согреться. Бывало и такое. Даже украденные с
чужого воза толстые мешки не спасали от пронзительных
сквозняков.
... Лениво забрехала вдалеке
собака, так же лениво откликнулись ещё две псины, потом ещё... и
смолкли.
... Противно заскрипела жестяная
вывеска над крыльцом постоялого двора, ветром её качнуло, что
ли?
... Слева в дальнем углу чем-то
зашуршали мыши.
... Под осторожными шагами
поскрипывает пол, шаги приближаются, я ныряю под лестницу, стараясь
ступать неслышно. Тяжёлые мужские шаги, кто-то спускается на первый
этаж. Этот «кто-то» не прячется и не крадётся, он просто старается
не наступать на скрипучие половицы. Значит, свой, из семьи хозяина
или работник. Точно, шаги удаляются по направлению к кухне.
Невнятный говор, мужской баритон звучит добродушно, пойти хлеба
попросить, что ли?
Мужик стоит в проёме двери,
загораживая громоздкой фигурой кухонный отнорок. А если его
тихонько подёргать за рукав? Мужик шарахается в сторону с невнятным
ругательством, и я предстаю перед пекарями в полной красе. Пекари
тоже шарахаются, их трое, две старухи и нестарый ещё
дядечка.
— Что вам угодно,
госпожа?
— А можно мне кусочек
хлеба?
Самая старая из женщин окидывает
меня жалостливым взглядом, и я знаю, о чём она думает, не кормят
девочку совсем, святые покровители, господа вечности, помогите! Это
ж как над дитём издеваться надобно, чтобы оно насквозь светилось и
хлеба среди ночи просило!
Старуха покачала головой,
поманила меня поближе к столу, выставила на выскобленную столешницу
кружку молока и щедрой рукой отрезала ломоть ржаного
хлеба.
Вторая кухонная тётка только
хмыкнула, покосилась и вышла вон в сопровождении третьего пекаря, а
мужик, ожидаемо оказавшийся истопником, присел рядом со
мной:
— Жена, может нальёшь госпоже и
похлёбки?
— Не надо, мне хватит. И я не
госпожа. Меня Экрима зовут.