— Да какое там хватит, деточка?
Кто ж тебя голодом морил? Одни кости, да кожа поверх костей, святые
покровители!
Старуха присела на краешек
скамьи. Она и её муж молча смотрят как я уплетаю горбушку
умопомрачительной вкусноты! Я смакую каждый кусочек, наслаждаясь
знакомым запахом свежего хлеба и заедаю его собственными слезами.
Очень некстати сработала ассоциативная память. Было ведь время,
когда мы с внуком оставались одни, отправив его продвинутых
родителей в отпуск. Я и Ванька уезжали в деревню к моей подруге и,
бывало, завтракали свежайшей бородинской черняшкой и молоком от
коровы бабы Шуры, а вовсе не полезной кашей «Пять
злаков».
Старуха гладит меня по плечу
морщинистой рукой:
— Не печалься,
детка.
Да уж, печалься, не печалься, а
толку не будет.
— Спасибо, — говорю я этой
старой женщине, — спасибо вам, матушка.
Она машет рукой, я слегка
кланяюсь и выхожу вон, поманив за собой её мужа. За дверью я
заговорщицки оглядываюсь по сторонам, беру его руку и зажимаю в ней
серебряный рэй.
Он недоверчиво смотрит на
большую серебрушку в мозолистой ладони, это твоей дочери, мужик,
если она у тебя есть. Или внучке. Пусть будет ей в приданое, деньги
мне больше не понадобятся. Я понятия не имею, куда меня везут, так
зачем серебру пропадать, пусть люди порадуются.
— Никому ни слова, — веско роняю
я.
И мужик склоняет седую голову, а
я обнимаю его за шею.
— Это твоим дочкам или внучкам,
отец. Пусть девочки будут счастливы.
Резко оборачиваюсь в сторону
общего зала и иду прочь, почти ничего не видя из-за
слез.
***
У лестницы меня останавливает
охранник в чёрном:
— Где ты бродишь, девка?
Господин ждёт!
Свитских людей господина мага в
лицо пока не знаю, что и не удивительно, поднять взор выше пояса я
не могу, не дозволено. Пока мой статус не объявлен во всеуслышание
господином магом, мне разрешено обозревать только чресла прочих
господ и иже с ними.
Не спорю, это неудобно, но таковы
правила игры. Жизнь простолюдинки тут не стоит и копейки, один маг
или мимоезжий аристократ плюнет и нету простолюдина, даже памяти не
останется. Так что сворачиваем гордыню в трубочку и засовываем
подальше, до востребования. Не исключено, что время моё придёт. Или
не придёт.
Сегодня господин Наварг
сосредоточен и нетерпелив, поэтому взмахом руки отменяет ритуальное
коленопреклонение.