Уже начало вечереть – весеннее солнце опустилось в пышную подушку облаков. Сразу похолодало. Андрей уверенно добрался до последнего забора и, прежде чем перелезть через него, заглянул внутрь. И увидел, что в окне Лидочки уже зажегся свет, – там мальчик, который поставил лампу на стол, склонился и что-то пишет. А в саду, приведенном в порядок и подметенном, бегают сразу трое мальчиков.
– Молодой человек, – окликнул одного из бегающих мальчиков Андрей.
Откликнулись сразу все – три схожие физиономии обратились к нему.
– Здесь Иваницкие живут? – спросил Андрей, показывая на второй этаж дома.
– Здесь мы живем, – строго сказал мальчик.
– А как ваша фамилия?
– Мы Гидасповы, – сказал старший мальчик.
– А где же Иваницкие? – спросил Андрей.
– А Иваницкие живут в Одессе.
– И давно они живут в Одессе?
– А мы не знаем, – взял на себя инициативу младший брат, – мы приехали, а они уже уехали.
– Так откуда же ты знаешь, что они в Одессе?
– Так все говорят! – обрадованно сообщил средний брат.
– И Лидочка?
– Кто?
– Дочка у них, Лидочка, – сказал Андрей, понимая, какую глупость он несет, – откуда детям знать про Лидочку.
– Нету у них дочки, – сообщил старший брат. – Утонула она. В море. Это страшная трагедия.
– Они покинули Ялту, чтобы не видеть этих страшных мест, – сказал младший.
И по словам, и по интонации Андрей понял, что мальчики буквально цитируют слова взрослых – те, что они слышали тысячу раз. Он так и представил себе: пришли очередные гости, садятся за самовар, а мама Гидаспова или папа Гидаспов говорят: «А знаете, кто жил здесь раньше? Нет? Это же удивительная, трагическая история! Страшная трагедия…»
– Спасибо, – сказал Андрей мальчикам. – Идите домой, а то замерзнете.
– А мы лучше знаем, – ответил строго старший.
* * *
На поездку в Симферополь пришлось выложить почти все деньги – только и осталось, чтобы перекусить на площади перед автобусом. Автобус вроде был тем же самым, что ходил здесь в начале войны, но был ободран и помят, словно приходился братом-неряхой пай-автобусу.
Автобус был набит. Настолько, что Андрей простоял до Алушты на одной ноге между сдвинутыми в бастион мешками и крепостными стенами чемоданов. И народ в автобусе изменился – куда-то делись отдыхающие, люди воспитанные, чисто одетые и в основном добродушные. Зато возникла и наполнила автобус малороссийская чернь, громкоголосая и агрессивная, появились и цепкие, голодные, ободранные жители грязных городков Донбасса и южной России.