– Шушера? – зашлась Нинка в праведном гневе, совершенно забыв, что данное определение впервые исторгли ее уста, и совсем не подозревая, что до знакомства с ней Маша с таким определением не сталкивалась. – Мы – шушера? А кто ты такая? Кто, спрашиваю? Приехала тут! От кого бежала и куда? Что совершила такого, что залетела на самый край земли? Может, ты воровка? Может, убийца?..
– Так говорят… – тихо обронила Маша, не спуская глаз с темного жерла коридора.
– Что говорят? – Нинка неожиданно икнула, то ли от холода, то ли от страха, и громко скребыхнула подошвами зимних ботинок об пол.
– Говорят, что я убийца, – как можно громче проговорила Маша, заметив, как от шкафа отделяется вполне различимый теперь силуэт и медленно удаляется в противоположную от них сторону.
Было очень тихо. Нинка потрясенно сопела за спиной, переваривая услышанное и не зная, что теперь делать с долгожданным для нее Машкиным признанием. А человек – это, несомненно, был человек, в привидения Маша никогда не верила, даже в детстве – почти незримым призраком уплывал в сторону выхода. Вот сейчас он откроет входную дверь, впустив в помещение верткие языки начинающейся метели, и потом исчезнет. И они никогда не узнают, кто ждал их возвращения из душевой и с какой целью…
– Эй! – неожиданно для самой себя крикнула в темноту Маша. – Стой!
– Чего орешь? – Нинка снова икнула и тут же с вполне объяснимой живостью, подталкиваемая вполне объяснимым любопытством, спросила: – И кого же ты убила?
Силуэт замер. Почти достиг тяжеленной входной двери, четко обозначился на ее фоне и неожиданно замер. Что его остановило? Тривиальное любопытство или нежелание выходить на холод?
– Я?.. Говорят, что я убила своего мужа, – смакуя злорадство, произнесла Маша и удовлетворенно улыбнулась про себя, заметив, как в изумлении дернулся человеческий абрис на импровизированном дверном экране.
– Во как! – квакнула Нинка и, кажется, попятилась. – А ты и правда его убила?
Дождавшись момента, когда фантом вольного или невольного слушателя повернет в их сторону голову, Маша с облегчением проговорила:
– Нет! Я его не убивала…