Эллис
Нас предали! Лес, в котором мы жили, и который должен был путать
следы, отваживая неугодных гостей от избушки, почуял в охотнике
кровь друида и… сдал ему все пароли и явки. Счастье, что местный
леший вовремя чужака заприметил и примчался предупреждать мою
бабушку вместе с истошно верещащим Венькой, кричащим не то
«Отрава!», не то «Облава!», а временами и вовсе «Пожар!» Где что
горит, никто разбираться, естественно, не стал, так как слушали мы
лесного хозяина, а не нашего экспрессивного домового.
Из-за явившегося по мою душу охотника-друида пришлось наскоро
бросать в сумки вещи, зелья, амулеты, кое-какие важные книги. Велев
избушке поворачиваться к гостям исключительно задом, а если будут
досаждать, удирать, сверкая пятками, в соседний лес с озером, где
живет лояльно настроенный к ведьмам и их домам водяной, мы
отправились в путь. По тропам идти не решились, так как любой куст
или сидящая на нем птичка мог оказаться вражеским лазутчиком,
сливающим важную информацию проклятому следопыту. Потому что
верность, в которой животные и растения клялись нынешнему хозяину,
не спасала от магии «зеленых капюшонов»*, как прозвали
наемников-друидов в народе. Но леший Леха, бывший для меня дядь
Лешей, а для бабушки очередным надоедливым поклонником, которому в
силу сложившихся обстоятельств она пообещала в ближайшем будущем аж
три свидания, пришел нас спасать не один. И даже не с Вениамином —
вернее, не только с ним.
Заросший светлой бородой и того же оттенка шевелюрой, в которой
путались листья с веточками, хозяин леса явился с невероятно
полезной зверушкой, коей оказался зомбо-крот Иннокентий, обладавший
тремя уникальными качествами. Он умел молчать (что было как бальзам
на душу после панического ора домовенка), умел копать (причем
быстро и качественно, как нам сейчас и требовалось), а еще он имел
размеры среднестатистического медведя, поэтому по его тоннелям
можно было ходить, почти не пригибаясь. Именно так мы и двигались,
подсвечивая путь магическими огоньками. Впереди первооткрыватель
крот, за ним моя боевая бабушка, за бабушкой я, за мной мечущийся,
аки перепуганный заяц, Венька, а за Венькой Леха с увесистой
корягой наперевес. Планировал он ею отбиваться от охотника или
костер разводить — я не знала, а спрашивать было некогда.