Я собралась уже возмутиться, как вдруг почувствовала, что по
ноге кто-то ползет. Невесомо, немного щекотно… будто паук!
Мгновенно забыв о лекаре, резко дернула вверх подол и увидела
сотканную из теней пятерню, которая, сливаясь с моей кожей,
добралась уже до колена и, судя по напору, на достигнутом
останавливаться не собиралась.
— Ты решила меня собла… — Сигурд оборвал пропитанную сарказмом
фразу и метнулся ко мне. — Клар-р-ра, отзови сейчас же эту дрянь! —
потребовал мужчина, разрывая подол многострадального платья по мере
продвижения «страшилки» вверх. От его ладони шло мягкое свечение,
но впитавшееся в мое тело проклятье не желало сдавать позиции.
Разве что двигалось оно из-за усилий лекаря не так стремительно,
как поначалу.
— Ничего не могу поделать, «черная рука» мне не подчиняется, —
фальшиво всхлипнула черноволосая ведьмочка.
— Ехтиндра! — крикнул блондин, но женщина-ящерица и так уже
стояла возле меня, сплетая сеть защитного заклинания.
Дальше все происходило словно не со мной. Помню, как рвалась
голубая ткань, оставляя меня в нижнем белье. Как потела от страха
спина, когда черные пальцы «ласкали» горло. Как яркая вспышка
слепила глаза, а тепло целебной магии разлилось по телу, отгоняя
прочь страхи и боль от удушья. Проваливаясь в спасительный обморок,
я упала в чьи-то объятия и, прежде чем отключиться, услышала
тихое:
— Спи, чудовище.
Эллис
Слово ведьмы — закон. Отыграв три партии, Арина Ильинична,
которую новые знакомые уже звали Аришкой и дружно упрашивали
сделать скидку на редкие зелья, поднялась из-за стола, сгребла в
карманы широких штанов выигрыш и, заявив: «До скорой встречи,
народ!», направилась к выходу.
— Проводить? — спросили лепреконы.
— Не надо! — гордо вскинув голову, отказалась ведьма. — Я
немощная, что ли? Сама дойду. Какая комната, говорите?
— Шестая, — шагая за ней со звякающей сумкой на плече,
отозвалась я, и поудобней перехватила наши метлы. Ступа, так и
провисевшая под окном, пока мы находились в гостях, начала плавно
снижаться, чуя, как хозяйка спускается по лестнице, так что за нее
я не переживала. А вот за пошатывающуюся бабушку — да. — Может,
все-таки позвать кого? — спросила тихо, боясь неосторожным словом
задеть самолюбие родственницы.
— Не мели ерунду, Элька! — отмахнулась ба.
— Но ты пьяна в стельку! — возмутилась я, повысив голос.