Тоже мне напугал. Я постоянно лил
кровь в ритуалах — царапины на руках не зарастали целыми
лунами.
— Бери сколько нужно.
— Предупреждаю, это тёмная сторона
колдовства духов. Запретная для многих. Я возьму много крови, и это
будет очень больно. Ты можешь не выжить.
— Как будто нас мейчас есть из чего
выбирать, — коротко ответил я. — Что я должен делать?
— Я сам, — отозвался фетч. — Всё
сделаю сам. Просто... Старайся не сопротивляться, хотя это будет
сложно.
Конгерм резко развернулся и камнем
полетел вниз, выискивая удобное место на суше. Я заметил скалы —
острые и тонкие, словно рыбьи кости, опасной грядой вгрызавшиеся в
море. Один человек едва мог поместиться на вершине. Фетч понёс меня
туда.
Я ойкнул и выругался, когда беркут
выпустил меня из когтей и я мешком повалился на камни, чуть не
сорвавшись в море — до того тесно здесь было. Хорошо хоть, что я
чуть привык бывать на высоте. Не дав мне опомниться, Конгерм шагнул
ко мне и разинул пасть.
— Нельзя ждать. Прости, но ты сам
согласился, — сказал он и впился клювом мне в руку. — Постарайся не
шевелиться.
Сперва я не понял, что именно
произошло. Лишь почувствовал вспышку жуткой боли в руке и закричал.
Клюв и когти орла рвали мою плоть.
Глаза фетча налились алым.
Теперь я знал, что чувствовала
добыча, пойманная хищной птицей. Одной лапой он наступил на меня,
придавливая к скале, второй помогал себе есть. Меня раздирали
заживо, рвали кожу, клевали, отщипывали куски плоти. Боль стала
невыносимой, и теперь я просто стонал, обессиленный жестоким
колдовством духа. Казалось, это никогда не могло закончиться.
Каждое мгновение текло как вечность.
— Сколько ещё? — рявкнул я, пока
Конгерм жрал меня.
— Почти... всё...
Он наконец-то оторвался от раны и
начал меняться прямо на моих глазах. Беркут стал ещё больше — такая
птица могла утащить не только человека, с нее сталось бы унести
целую лошадь! Расправленные крылья закрывали небо. Глаза фетча так
и горели кроваво-алым, с огненными всполохами, а перья на голове и
шее засияли золотом. Загнутый клюв и когти из серого превратились в
металлические — их блеск отливал серебром и сверкал на солнце.
Птичий царь взмыл в небо и издал громкий оглушительно высокий
клёкот — этот странный звук пробрал меня до самых костей и заставил
съёжиться. Он гремел не только наяву, но и в моей голове. Это было
похоже на зов.