— Не знаю.
На несколько мгновений он принял
облик человека, и я заметил, что он был ранен. В птичьем обличии
Конгерм этого не показывал, но сейчас я видел — досталось ему
крепко. Птицеглаз вложил посох в петлю за моей спиной, затем снова
стал беркутом и бережно, словно боялся, что я рассыплюсь, подхватил
меня когтями.
Над нашей скалой разворачивалось
побоище. Я никогда не видел такой битвы — будь здесь скальд, он
написал бы длинную песню, воспевая мощь когтей и перьев, и эта
песнь разошлась бы по всему Северу. Небо стало полем битвы, крылья
несли воинов, и клювы да когти были их смертоносным оружием. Два
духа, словно полководцы, бросали птиц в бой. Я на миг потерял
Граувинка из вида — он смешался с другими чайками, но морские птицы
стремительно рассекали воздух, разбивали вражью стаю, разгоняли по
разным сторонам неба.
— Так ты призвал духов на помощь? —
Спросил я, когда фетч улучил миг и воспользовался суматохой. Он
снова стал больше и, раскинув крылья, взмыл к солнцу.
— Не только я. Ты тоже постарался.
Молодец, Хинрик. Сообразительный ты парень.
— Не думаю, что предки меня
услышали.
— И всё же Граувинк явился, и не
один. Важно лишь это.
— Он сильный дух? — спросил я. — Как
ты?
— Да, но он крепче связан с морем,
чем с небом. Чайки служат Аву, морскому владыке. Кормятся дарами
Ава и несут на крыльях вести морей.
Я мрачно усмехнулся.
— Значит, теперь мы должны ещё и
Аву?
— Подумаем об этом, если
выживем.
Конгерм умолк. Я болтал ногами в
воздухе, наблюдая за развернувшейся над водой битвой. Увидев, что
мы с Конгером пытались удрать, призванные начертателем птицы
рассвирепели и бросились за нами. Чайки с невыносимыми воплями
встали стеной, преградив им путь. Мне подумалось, что их противные
голоса имели особую силу, потому как пробирали до мурашек не только
меня, но и явно мешали пернатой армии колдуна. Чем громче вопили
чайки, тем сложнее становилось воронью собираться в единую
стаю.
Я заметил Граувинка — он казался
чуть больше остальных, его ярко-жёлтый клюв впился в шею
здоровенного ворона. Казалось, чайке несдобровать: она была гораздо
меньше врага, и тот легко стряхнул её, словно она была пушинкой.
Граувинк не сдавался. Издал призывный клич, и с неба рухнули
несколько серо-белых птиц — белоснежные перья сверкали серебром.
Вместе они окружили ворона — я видел, как он отчаянно пытался от
них отбиться, но уже не мог. Морской дух забил крыльями, разогнался
и со всей силы врезался в ворона, впившись в него клювом и когтями.
Сцепившиеся птицы ударились о камни скалы и рухнули в воду.