— Я могу дать такую команду и в другие отсеки, сэр, — угодливо
изогнулся стопланетник, когда всё закончилось.
— Ну, ты и сука, Брискин, — раздалось от стены.
Коммодор испуганно вздрогнул, но не обернулся. А вот я
посмотрел, кто это там выискался такой смелый. Как и предполагал,
им оказался тот самый «контрразведчик из штаба», которого нам с
плохо скрываемой радостью сдал бывший командир УБК. Ситуация в
определённом смысле забавная, но понятная. Любой представитель
вышестоящих структур, своего рода комиссар, призванный
контролировать действия нижестоящих, последним вряд ли понравится.
А этот, по всей вероятности, крови господину Брискину попортил
немало. Вот господин коммодор теперь, получается, и отомстил ему.
По-своему, по-пиндосски...
Произнеся мысленно знакомое слово, я неожиданно для себя
рассмеялся. Давно ведь уже не говорил и не думал на родном языке. А
зря. Там таких любопытных словечек более чем достаточно. И к
нынешней ситуации многие подходили как нельзя лучше.
— Я тоже терпеть не могу предателей, гранд-майор. Но в данном
случае они мне полезны. А вы — нет. Капитан! — повернулся я к Гасу
и указал глазами на гранд-майора.
Приятель молча кивнул и вскинул трофейный лучемёт.
Через секунду из шеренги пленных вывалился ещё один
«обморочный». Ну, прямо кисейные барышни, а не военные. Из
трансгендеров их что ли в этой чёртовой Федерации набирают?
Сам майор, правда, испытание выдержал. Пусть побледнел, но
взгляд от нацеленного на него оружия не отвёл и пощады не попросил.
Молодец. Надо будет потом поработать с ним, авось, пригодится.
— Отставить, капитан! А вы, — посмотрел я на замершего
коммодора, — возвращайтесь в строй. Что с вами делать, я решу после
инспекции сектора «зет». И если там всё в порядке, останетесь
живы...
Тренировочный зал, он же сектор «зет», который я по привычке
называл трюмом, был забит почти под завязку. Судя по бортовому
журналу и грифованному меморандуму, в нём содержались триста
двадцать шесть пленных имперских солдат.
Именно их, если я правильно понял, предполагалось использовать
для готовящейся провокации. В её суть я пока что не вник, но
наверстать упущенное мог в любую секунду. Требовалось лишь
допросить с пристрастием или Брискина, или майора, или обоих
вместе, и дело, как говорится, в шляпе.