Тем не менее, торопиться мне не хотелось. Сейчас на повестке
стояла другая задача, более важная — освободить пленных и
сформировать из них новый экипаж УБК плюс приданную ему десантную
группу.
Список пленных я перекачал на специальный планшет,
конфискованный у одного из дежурных.
Что любопытно, помимо имён, званий и родов войск, в нём
фигурировала «принадлежность» бойцов к тому или иному правящему
дому Империи. И это было действительно любопытно.
Во-первых, потому что формально имперская армия считалась
«аполитичной», и бо́льшая часть военных ни к какому дому не
принадлежала и не приписывалась. По факту, они могли становиться
«клановыми» только после десятка-другого лет службы, когда впереди
уже маячила пенсия и, вероятно, неплохо оплачиваемая должность в
структурах безопасности и частных военных компаниях. Исключение
составляли те, кто ещё до контракта представляли какой-то великий
дом или кого-то из его младших партнёров. Такие, к примеру, как
командир нашего батальона майор Вирстафен или экселенса
Анцилла.
Вторая странность заключалась в том, что все триста двадцать
шесть пленных принадлежали только к трём кланам: сорок шесть
человек — к дому Тиа́ну, шестьдесят семь — к дому Со́лмер, и самая
многочисленная группа (двести тринадцать бойцов) — к дому Ван Тиль,
уже хорошо известному мне по самой прекрасной его
представительнице...
С собой в сектор «зет» я притащил полтора десятка трофейных
стволов и ключ-карты от арсенала, плюс мастер-карту от всех дверей
и запоров, «любезно» предоставленную мне коммодором Брискиным.
Свалив всё оружие в камере для охраны, мысленно перекрестился и
вошёл в превращённый в тюрьму «трюм».
Узилище представляло собой большой зал длиной тян шестьдесят,
шириной тридцать и высотой пятнадцать. Вход располагался буквально
под потолком, вниз вела узкая лестница. Верхняя лестничная площадка
ограждалась прозрачными панелями. Выход к ступеням был перекрыт
решёткой.
Три сотни узников сидели и лежали прямо на полу. Некоторые
бродили туда-сюда меж лежачими и сидячими или стояли около стен,
разминая руки и ноги. Тесновато, конечно, но всё же получше, чем в
виденной когда-то хронике про немецкие лагеря для пленных
красноармейцев.
На верхней площадке, являющейся чем-то вроде фильтрационной
камеры, имелся пульт с микрофоном и выведенным наружу динамиком.
Вероятно, охрана подавала отсюда команды пленным и отсюда же,
помимо камер слежения, могла легко контролировать, кто где стоит и
что делает.