Четвёртую часть «награбленного» составляла сама планета и всё,
что на ней находилось. Местные власти, кстати, не возражали. Их
представители появились на моём новом КП в штабе экспроприированной
у федератов военной базы уже на следующие сутки после капитуляции.
К этому времени мы успели освободить и провести через фильтр около
тридцати процентов всех пленных. Их места в лагерях занимали
сдавшиеся стопланетники, а прошедшие проверку имперцы начинали
осваивать казармы и полигоны противника.
Тарсианцы прибыли к нам на восьми мо́билях. В делегации
насчитывалось больше двадцати человек. Ко мне, впрочем, допустили
только троих, самых важных.
— Первый спикер Всетарсианского Народного Маалуфа сибатуй
Думиза́ни, — представился глава делегации. — А это мои заместители,
консулы сибатуй И́му и сибатуй Зэ́мба.
— Барон Румий, командир сводной армейской группы Империи Боха́в,
— кивнул я гостям и указал на выставленные через стол стулья.
Гас, примостившийся в кресле у дальней стены, с интересом
наблюдал за оглядывающимися по сторонам тарсианцами.
— Господин барон, — поклонился спикер, прежде чем сесть. —
Господин... эээ... — покосился он на молчащего Гаса.
— Капитан, — подсказал я ему.
— Капитан, — повторил он за мной с явным облегчением в
голосе.
Гости расселись, я чуть подался вперёд и вопросительно глянул на
старшего:
— Чем обязан столь раннему визиту уважаемых сибатуев?
Господин Думиза́ни прокашлялся и принялся говорить.
Смысл его речи сводился к следующему. Народ Тарса, вдохновлённый
успехами имперской армии, в едином порыве, с революционным
настроем, сбросил, наконец, с вершин власти ненавистную клику
прихлебателей «проклятых оккупантов из ФСП» и передал бразды
правления новым руководителям, истинным патриотам Родины спикеру
Думиза́ни и его заместителям-консулам И́му и Зэ́мба. И вот теперь,
хорошо понимая ответственность и возлагая на свои плечи всю тяжесть
борьбы за народное счастье, они явились ко мне, чтобы, как
говорится, выразить, донести, показать, сообщить, заявить,
передать, объяснить, перечислить и ещё много всяких так далее и
тому подобного бла-бла-бла...
Все трое во время этого длинного спича, с одной стороны, важно
пыжились, с другой, напускали на себя «вид лихой и придурковатый».
Я, глядя на них, еле сдерживался, чтобы не заржать в голос. Ребята,
как и положено, хотели и рыбку съесть, и невинность соблюсти. То
есть, чтобы мы теперь защищали планету от гнева проигравших
сражение и потерявших собственность федератов и одновременно
признали недействительными все прежние обязательства местных по
кредитам и инвестициям.