Избранное - страница 23

---

---

Виден в замочную скважину натюрморта,

Ключ потерян: не выйти. Ревнивый Бог

Отодвигает тебя и глядит из мрака,

С кем же я говорю? На полу у ног

Дремлет тень моя, верная, как собака.

Расстояние – это боль: не зашить дыру —

Душа растягивается, рвется

Белой ниткой, флейтою, поутру

Прорастающей к солнцу,

Но в студенистых с прозеленью, густых

Облаках ничего не находит, кроме

Малодушной лазейки из смерти в стих, —

Да и та вот-вот захлопнется;

                     в щелку Стикс

Виден, чьи брызги похожи на капли крови.

«Человек, уходящий от человека…»

Человек, уходящий от человека,

Приближается к дереву, камню, снегу,

К трещине на стене,

И, покуда к детям бежит соседка,

На плечо его – вместо ладони – ветка

Опускается, как во сне.

Чем слабее шаги уходящих близких

Или тех, кто ими не стал, – на склизких

Перекошенных мостовых,

Тем слышнее – потоками черной крови —

Продвижение ветра под тонкой кровлей,

В склеротических городских

Переулках, яснее листа паденье —

Вниз, под землю, на встречу с собственной тенью,

Ждавшей его весь день,

Тем виднее сгорбленный полуночник

И волны изогнутый позвоночник,

Разбиваемый о ступень.

Человек, которому человека

Приручить не дано, – приручает эхо,

Кто он сам, позабыв, – и вдруг

Обнаружив пудреницу в кармане;

Только тут-то Бог на него и глянет,

Тихо вынув ее из рук.

«От инея опухли ветви…»

От инея опухли ветви

Кустарника – или от сна,

И масляные пятна света

На льду пролиты. Тишина

Придушенным – как бы в подушку —

Гудением грузовиков

Напугана, дрожит, как кружка,

Зажатая меж берегов.

Снежок, наброшенный для вида,

Задрался – и видна трава,

И солнца о стволы разбита

Бесчувственная голова.

«Слезы вспять не текут. Не отдам…»

Слезы вспять не текут. Не отдам

Адской искры для здравого рая.

Чтобы мне не сгореть, по ночам

Бог тебя у меня отбирает,

Шепчет голосом ветра: «Верну!» —

И выходит на цыпочках;

                    плечи

Уронив, приникаю к окну. —

Так детей разболевшихся лечат,

Так игрушку из стиснутых рук

Вынимают, склоняясь к постели, —

Словно жизнь; словно жаркий недуг:

Чтобы мы на Отца поглядели.

«Мальчик мой в рубашке голубой…»

Мальчик мой в рубашке голубой,

Старых джинсах, укротитель слова,

Тонкий, будто первый лед, – постой,

Мне тебя, как неба голубого,

Мало – под которым только слух

От меня остался, только зренье,

И пространство согнуто, как лук,

И заострено, трепещет время.

Следующая страница

---

---