Кира никогда не изменяла этой
традиции. И тогда, когда мы играли вместе с другими детьми высоких
родов, и она, в отличии от всех остальных детей, тихо молчавших,
когда я собирался разрезать живот вопящей и сопротивляющейся кошке,
смело отвесила мне подзатыльник. А потом объяснила, обалдевшему и
изумленному ребенку, что такое сопереживание, и почему нельзя
мучить животных и людей без острой необходимости, - тогда я в
первый раз сдержал свой дар, - подзатыльник был не силен, и не
очень обиден, и мне стало любопытно, почему она меня ударила.
И потом, во всех наших совместных
играх, когда она одна осмеливалась относиться ко мне, не как к
Потомку Смерти, а как к обычному ребенку, на три года младше её, и
потому нуждающемуся - иногда в поддержке и сочувствии, а иногда и в
строгом выговоре. Возможно, именно из-за нее, из-за этого
человеческого отношения, я и научился сдерживать свой дар, не
обрушивая его на всех, кто только ни вызывал мое неудовольствие,
как это было принято в нашей семье.
И тогда, когда она отказала мне, я
тоже, привычным усилием удержал гнев и боль внутри себя, и только
потом до сознания дошел весь горький смысл её слов.
Братья и отец, потом часто спрашивали
меня, как, каким образом я смог тогда удержаться от удара. Я не
стал объяснять, да и как рассказать им об этом, о том, что для меня
гораздо важнее, чтобы девушка которую я люблю была жива и
счастлива, чем была моей. Они просто не поняли бы меня, не поняли
бы причину, которая не позволила мне попросить императора о
свадьбе. У нашей семью всегда были очень большие привилегии, а если
бы свадебным послом выступил сам император, то родичи доставили бы
её на свадьбу, даже если бы её пришлось для этого связать по рукам
и ногам.
Сейчас я жалел о своем тогдашнем
благородстве. Будь она моей женой, - и никакая клятва не связывала
бы мне руки. Да император бы и не осмелился даже взглянуть косо на
жену одного из мечей империи.
Мои воспоминания были прерваны
появлением Киры. За руку с ней следовал светловолосый мальчик, чье
лицо и голубые глаза до крайности напоминали её собственные.
- Вот. Возьми его в ученики при мне. Я хочу знать, что он в
безопасности.
- Безопасности в этом мире нет. Но я клянусь своей силой, что
сделаю все, чтоб оградить его от императорской мести! – с трудом
вытолкнул я сквозь вдруг почему-то пересохшее горло. - Ратек дель
Шаррант, ты согласен быть моим учеником?