– И наконец, – сказал Джайлс, направляя хлыст на третью женщину, – Китти Софткавер, кухарка.
Фэнтон смерил ее ледяным взглядом, в котором не было и намека на упомянутое Джайлсом сладострастие.
Из всех четверых Китти производила впечатление самой спокойной и кроткой. Это была невысокая, пухленькая девушка лет девятнадцати, одетая в свободную рубаху из небеленого полотна и поношенную шерстяную юбку. Во многих местах ткань была прожжена – из-за постоянной готовки на открытом огне, – но кожа Китти была безупречно чистой, не считая темного пятнышка на носу. Фэнтону прежде всего бросились в глаза волосы Китти. Точнее, ярко-рыжее облако, плотное и пушистое. Казалось, будто голова Китти объята ярким пламенем. Девушка бросила на Фэнтона быстрый взгляд. Что за глаза! Темно-синие, почти черные – и большие. Даже слишком большие для этого маленького личика, украшенного крошечным вздернутым носиком.
Эти глаза словно хотели сказать: «Я была с тобой, мне все известно, и я тебя не боюсь». Неудивительно, что именно Китти заговорила первой.
– Сэр, сэр, вы ведь не сделаете мне ничего худого? – спросила она смиренно, однако с таким сильным акцентом, что Фэнтон едва разобрал слова.
– Вам всем известно, – зычно произнес он, обводя взглядом слуг, стоявших перед ним, – что некто вознамерился свести в могилу вашу госпожу посредством яда, называемого мышьяком. Его подмешивали в поссет. Кто готовил это блюдо?
– Я, – незамедлительно отозвалась Китти и снова посмотрела на Фэнтона так, будто их связывала общая тайна.
«Я – и что с того?» – читалось в ее синих глазах.
– Каждый раз?
– Да. – Кэтти кивнула и медленно повернула голову вправо. – Но в кухне вечно кто-нибудь ошивается. Я тут ни при чем.
– Кто относил поссет моей супруге?
Фэнтон впился взглядом в прямую, как жердь, Джудит Пэмфлин. Теперь ее руки-плети были сложены на плоской груди; плотно сжатые губы побелели. Казалось, женщина всерьез размышляла, стоит удостаивать ответом это грубое животное или нет. Наконец она заговорила, умудряясь двигать лишь нижней губой:
– Поссет вашей супруге всегда относила я.
– Джудит Пэмфлин, – произнес Фэнтон, – давно ли ты служишь моей супруге?
– Я служила ей задолго до того, как она имела несчастье назваться вашей супругой, – ответила горничная, глядя в глаза Фэнтону. Ее голос, слегка гнусавый, звучал твердо. – Не раз я слышала, как вы, перебрав вина, называли ее круглоголовой сучкой, сектанткой и отпрыском презренного цареубийцы.