—Намекнуть говоришь, — гражданский коротко глянул на спутника, —
намекнуть это можно. Ты летнюю байду в нашей тюрьме помнишь? Слышал
про нее?
—Слышал краем уха. Там же засекретили все. А что?
—Мы тогда взяли фигуранта. Сходу начали допрашивать. На допросе
она молчала. Не сказала ни слова…
—Ты сказал, она?
—Так точно. Девчонка-соплюшка, казалось бы должна была поплыть
сходу. Мы подозревали ее как шпионку. Допрос не дал ничего.
Отправили в камеру, к воровкам. Думали…
—Понятно. Разогреть хотели, — военный кивнул, — дальше что?
—А дальше все. Ночью она ушла.
—Что?! Как?!
—В камере четыре трупа. Все воровки и раздетый до исподнего
надзиратель. У одной воровки вырвано горло, у другой распотрошен
живот и половины внутренних органов не хватает. У третьей, главной,
сломана шея. Надзиратель задушен. Я, Павел Анатольевич, в своей
специальности давно, всякого повидал. Но в этой камере чуть не
сблевал. Все в кровище, даже стены. Ну и на закусочку, еще три
трупа коридорных надзирателей. Эти чистые. Один точный удар
заточкой и финита. Сидят на своих табуретках, как живые. Как тебе
история?
—Охренеть. Так кому ты меня ведешь?
—А вот к ней и веду. Глядишь пригодится тебе такой боец.
—Так кто же она такая?
—Э нет. Это ты у нее сам спросишь. Я в чужие тайны не лезу. Мне
своих хватает…
Квартира встретила запахом свежесваренного борща. Платон
Тимофеевич мысленно почесал себе затылок. Во дает, Малина
Викентьевна. Это же она на рынок сбегала, не иначе. Уж свои-то
запасы он знал. Как она провернула такое без одежды, не понятно. Но
факт, что называется на лицо. Присели к столу. Хозяин дал гостю
самому представится.
—Павел Анатольевич Судоплатов, — отрекомендовался тот. — Служу в
ОГПУ.
—Главный диверсант Страны Советов, — ввернул Платон
Тимофеевич.
Похлебали душистого, наваристого борща. Маля не поленилась,
натерла сала с чесночком. На черном хлебе, да с горячим варевом,
прошло на ура. После еды хозяин квартиры развалился вальяжно на
стуле и сказал небрежно.
—Маля, покажи ему кого-нибудь.
Та спорить не стала, встала из-за стола, сбросила халат. Гость
заломил было бровь, но смолчал. Женщина присела на корточки,
обхватила ноги руками, прижала голову к коленям. Неожиданно,
получившийся живой ком словно бы подернулся рябью. И вот уже
поднимается с пола здоровенная лесная волчица. Павла Анатольевича
снесло со своего места. Несколько минут он хлопал глазами, потом
опустился на колени. Волчица посмотрела на него одним глазом,
искоса. Потом подошла поближе, лизнула в щеку. Села на задницу,
обвила себя хвостом, склонила огромную башку на бок. Оскалилась,
показав здоровенные белые клыки. Гость уже оправился, пришел в
себя. Почесал оборотня за ухом, вернулся на стул.