В общем, с Михаила подписку по всем пунктам я взял, обязав
писать докладные хотя бы раз в месяц. Он писал. Добросовестно так.
Возможно в будущем издам их отдельной книгой.
Вот как пример: «Студент Губарев имел близкие знакомства со
студенткой из Кубы. Вероятно в порыве страсти и переполнявших его
чувств он скакал по её комнате голым, прикрыв причинное место
флажком отличника соцсоревнования. Сам я не видел, о чём очень
сожалею. Свидетелями этому происшествию стали студенты Белов и
Гаврилов, курившие на площадке пожарной лестницы и наблюдавшие за
разворачивающимся действием через окно». И так далее на подобные
темы.
Толку от этих донесений никакого не было, но видимость работы с
осведомителем создавалась. Всего у меня имелось три таких
осведомителя. Я из бывших однокурсников двоих «подписал». Тоже не
особо надеясь получить что-то полезное от их писанины, но куда
деваться, приходилось работать с тем материалом, что был под рукой,
надеясь в будущем заиметь более полезных людей.
Кроме Мишки, никто из моего окружения так и не понял, куда я
пошёл дальше служить. Предполагаю, что отец подозревал и, как
всегда, оставлял выбор за мной, не навязывая своего мнения. Маман
занималась своими делами. У неё трагедия последние хм… лет десять —
она начала стареть. Мне категорически запрещалось называть её
«мама» в обществе незнакомых людей. Это чтобы никто и не
заподозрил, что у этой эффектной женщины взрослый сын.
С отцом они давно жили словно соседи. На даче маман появлялась
редко, а отец, выйдя на пенсию, предпочитал проводить там всё лето,
радуясь тому, что у нас в Валентиновке такие интересные друзья.
Один Никулин чего стоил! Как начнёт рассказывать о съёмках того или
иного фильма, то хоть прямо помирай со смеху. Когда он описывал
сцену из «Бриллиантовой руки», где жена будит Семёна Горбункова
будильником, я под стол сполз, смеясь.
— Картина должна была со стены упасть и на шее у меня повиснуть,
— рассказывал Юрий Владимирович. — Раз дубль, упала, но мимо,
второй, третий дубль, верёвочка за уши зацепилась. Всем смешно, а
режиссёру всё не так. Наверное, с десяток дублей сделали и отменили
эту сцену.
Также я узнал, что не мороженым запускали в Миронова в сцене в
кафе, а творогом.
— Он лучше ляпается, — просветил Юрий Владимирович.
Другая новость о том, что в «Кавказкой пленнице» Никулин долго
не соглашался сниматься. Не нравился ему сценарий. И только
согласие Гайдая на полную импровизацию в фильме стало решающим
фактором его участия в съёмке.