Но тут он поднялся… Как Эди могла не заметить, что этот мужчина размером с шотландскую сосну? Возможно, и заметила. Но краем сознания. Она не видела, что он такой большой. И безжалостный.
Гауэйн выглядел именно как мужчина, который встречает женщину и немедленно решает на ней жениться. И отнюдь не из практических соображений.
Сама идея была абсолютно шокирующей… и восхитительной.
– Леди Эдит, – сказал он, и она вспомнила этот шотландский выговор. Мурашки забегали по ее коже, как от любовной песни.
– Предпочитаю, чтобы меня назвали Эди, – ответила она, забыв отнять руку без перчатки. И тут же воскликнула: – У вас рыжие волосы!
Его правая бровь взлетела вверх.
– И всегда были.
– Никогда не любила рыжие волосы, – ошеломленно пролепетала Эдит, потому что эти волосы… эти волосы ей нравились. Цвета черненой стали, с огнем, горящим в глубинах. Цвета притушенного угля ночью.
Его смех прокатился по комнате, и окружающие, словно по сигналу, отвернулись, рассудив, что драма подошла к концу.
– Вы не знали, что у меня рыжие волосы, а я понятия не имел, что вы музыкант.
– Я играю на виолончели, – пробормотала она.
– Что это за инструмент? – нахмурился он.
– Как? Вы не знаете?
Стантон посмотрел ей в глаза и снова рассмеялся.
– Подозреваю, вам многому нужно научить меня, леди Эдит.
Эди нахмурилась:
– Вы шутите или действительно не знаете, что такое виолончель?
– Я очень мало знаю о музыке в целом. Моя бабушка не одобряла легкомыслия, и боюсь, что музыка подпадала под эту категорию.
– Музыка – это не легкомыслие.
– Она считала, что музыка для повседневной жизни не нужна. Не так, как крыша над головой или мясо на обед.
Эди задумалась, не стоит ли сообщить будущему мужу о том, насколько важнее хлеба для нее музыка. Но решила, что в данный момент это неуместно. У него огромное самообладание, у ее герцога.
Она видела вспышки глубокой эмоции в его глазах, но в то же время он так величествен. И так мужествен.
Но теперь Эдит осознала, что ей безразлично его мнение о музыке. Интереснее, что он думает о ее платье винного цвета. Какая-то женственная часть Эди мурлыкала от удовольствия, потому что Гауэйн до сих пор держал ее руку.
Он улыбнулся ей, и во взгляде было нечто такое, отчего ее сердце вновь заколотилось.
– Думаю, пора идти на трапезу.
Стантон положил руку Эди на сгиб своего локтя. Она даже не слышала, как дворецкий объявляет, что ужин подан, но другие гости готовились проследовать в столовую.