Он увидел идущего по склону горы Райннона. Даже среди нагромождения скал шаг его оставался широким, на плечах он нес тушу взрослого оленя. Райннон подошел ко входу в пещеру и сбросил триста фунтов мяса к ногам Каредека. Шериф взглянул на мертвые глаза и красный язык, вывалившийся из пасти животного.
– Почему ты принес так мало еды, Эннен? – воскликнул он.
– Это тебе одному на обед, – усмехнулся Эннен Райннон. – Но до полудня еще пара часов.
– Ошибаешься, – возразил шериф. – Время обеда давно прошло. Судя по тому, что творится у меня в животе, скоро наступит вечер.
– Разведи костер, – попросил Райннон. – Я пойду наловлю рыбы на первое.
Каредек разжег огонь и, когда он разгорелся, повернулся к туше и начал вырезать мясо, с жадностью глядя на него, потому что олень оказался вполне упитанным. Внизу он видел Райннона с маленькой острогой в руке, который вставал на колено то на одном камне, то на другом. Острога была сделана из выдержанной и оструганной прямой ветви ясеня, конец ее венчал зазубренный металлический наконечник. Она напоминала копье пигмея – вряд ли длиннее копья сказочного рыцаря-эльфа в доспехах и на коне. Райннон держал ее большим и указательным пальцами. Иголка в руках кружевницы менее точна, чем острога в пальцах Райннона. Если в обманчивых тенях заводи мелькал плавник форели, ее настигала быстрая смерть. Если в прозрачных водах сверкал серебристый бок рыбы, маленькое копье снова било без промаха и извлекало из воды трепещущую добычу. Каредек сам пытался ловить рыбу таким образом. Но никогда ее не видел. Для него ручей был пустым – всего лишь черно-белый поток со странными голубоватыми отсветами в заводях. И ручей всегда оставался пустым, пока не подходил Райннон и по неясным отблескам света и тени не угадывал, где форель и не вытаскивал бьющуюся, умирающую рыбу.
Шериф наблюдал за ним и удивлялся, одновременно готовя вертел для седла оленя. Удивляло не столько умение бандита, поражала точность и грациозность его движений. Наконец Райннон откинул назад длинные волосы, которые спадали ему на плечи, подошел к костру со связкой рыб, почистил их и, завернув в листья и травы, секрет которых знал один только он, да, пожалуй, еще древние краснокожие, закопал, раздвинув угли, в жаркий пепел. Затем занялся приготовлени– ем кофе и разломал на части холодные кукурузные лепешки.